Пятое приключение Гулливера
Шрифт:
От барышни пахнуло холодом. Остро заныли зубы.
— Как вам угодно, — ответила она, опустив глаза. И опять потянуло холодом, и зубы заныли еще сильнее.
Товарищ Лисицин взялся за работу, но час от часу становилось все холоднее и холоднее. Пальцы закоченели.
— Вы не озябли? — спросил он.
— Благодарю вас. Мне тепло, — ответила барышня.
«Срочно… Просьба немедленно рассмотреть…»— писал управдел, но пальцы отказывались работать. Они покраснели и не разгибались. Он подошел к печке,
— Не простудился ли?
Лисицин вышел в коридор. Там было тепло по-прежнему. В кабинете же стало еще холоднее. Дуло от окна.
Замзав зашел за докладом.
— Да, у вас холодно, — удивился он и позвал швейцара.
— Степан. Надо замазать окно. Почему это до сих пор не сделано?
— Кажись, всю зиму тепло было…
Степан деловито прощупал замазку.
— Ума не приложу…
— Позовите стекольщика, — распорядился замзав.
Товарищу — Лисицину становилось все холоднее и холоднее.
Сославшись на нездоровье, он ушел двумя часами раньше. Барышня осталась в его кабинете.
Через полчаса в кабинет заглянул замзав и сказал барышне:
— Вы не озябли? Пройдите ко мне.
А в четыре часа, уходя, говорил Степану:
— Послушайте, что у вас с окном? Отчаянно дует.
Степан, подавая шубу:
— Не извольте беспокоиться.
Машинистка в белой шапочке и легком летнем пальто вышла вместе с замзавом.
— Как вы легко одеты, — удивился он.
— Благодарю вас… Мне тепло.
Лисицин ходил по кабинету и не мог успокоиться. Окна наново замазаны, но дует по-прежнему, а пожалуй — еще сильнее. Ему казалось, что дует из того угла, где сидит новая машинистка.
— Это от нее такой мороз. Надо отослать ее куда-нибудь.
— Марья Ивановна, вы будете работать в общей канцелярии.
Марья Ивановна быстро собрала работу и перешла в соседнюю комнату. Стало немного теплее, но вместе с тем Лисицин почувствовал легкую утрату и пустоту.
Барышню посадили к окну. Она быстро стучала клавишами машинки, изредка поднимая глаза и оглядывая комнату.
В комнате были: седенький старичок с красным носом, непринужденный молодой человек в галифе и две барышни — входящая и исходящая.
Прошло полчаса. Входящая барышня перестала писать и сказала подруге:
— Холодно.
Старичок пошел за шубой. Но ничто не спасало от легкого пронизывающего сквозняка, и всем казалось, что тянет от окна, к которому посадили новую машинистку.
Непринужденный молодой человек подошел к окну, попробовал: не дует ли, и, низко наклонившись к плечу Марьи Ивановны, спросил ее:
— Вы не озябли?
Марья Ивановна подняла глаза:
— Нет.
Молодой человек заметил: под его дыханием волосы новой
Молодой человек вызвался рассказать замзаву. Канцелярия не может работать, и если будет так продолжаться…
— Наша новая машинистка, — начал он.
— Что? — перебил замзав. — С такими вещами — к управделу.
Товарищ Лисицин, задумавшись, сидел за столом. Всю ночь ему снились голубые, словно подернутые инеем, фарфоровые глаза и раскрасневшиеся от мороза щеки. Он просыпался, кутался в одеяло — и опять засыпал, и опять видел фарфоровые глаза, но холод, пронизывающий тело, уже не казался неприятным. Утром он торопился на службу. Он уверял себя, что остался завал со вчерашнего дня, но на самом деле ему снова хотелось увидеть те же фарфоровые глаза, которые всю ночь не давали ему покоя, и дышать свежим морозным, пахнущим морожеными яблоками, январским воздухом. За ночь он стал нечувствителен к холоду и шел по улице, распахнув шубу.
Но в кабинете барышни не оказалось.
— Да, я отослал ее в канцелярию…
Хотелось опять позвать ее в кабинет — но он не решался. Изредка только открывал дверь и дышал приятным морозным воздухом соседней комнаты.
Вошел молодой человек.
— Новая машинистка. Понимаете… Мы замерзаем…
— Как вам не стыдно, — ответил Лисицин, — если вам холодно, можете растопить камин.
Молодой человек вернулся в общую канцелярию и сказал:
— Марья Ивановна, перейдите к управделу.
Лисицин и удивился, и обрадовался, когда снова увидел ее в своем кабинете.
В канцелярии растопили камин и по очереди подходили греть руки.
— Чем это объяснить?
— Я думаю, — сказал молодой человек, — что здесь…
Все прислушались.
— …что здесь мы имеем дело с необъяснимым явлением…
— Да, да, тут не без нечистой силы, — сказал старичок.
— Фи, какая отсталость, — сказали барышни в локонах.
Они собирались записаться в комсомол и поддерживали репутацию перед молодым человеком в галифе.
— Но ведь явление необычное-с.
— Очень просто, — сказала исходящая барышня, — за две недели вперед и фьюить.
И при этом посмотрела на молодого человека. Молодой человек будто не слышал.
— Конечно, сократить, — сказала исходящая барышня и при этом подумала: она такая интересная, — и посмотрела на молодого человека. Тот опять промолчал.
— Может быть, у нее семья, — сказал Степан, — надо все-таки пожалеть.
— Да и человек ли она? — надумал старичок и сам испугался. Хотел перекреститься, еще больше испугался и, глядя на барышень, потер переносицу.