Пятьсот лет спустя
Шрифт:
– Что цикл завершен и ваше высочество получит Орб.
– Точно.
– Я вас понимаю.
– Дальше: я могу потерпеть поражение, результатом чего будет либо моя смерть, либо плен. Но вы же, вне всякого сомнения, понимаете, что для меня плен равносилен смерти. Только отдаленной во времени и позорной – на лобном месте, а не на поле боя. Что будет это означать?
– Что цикл не завершен.
– Мы прекрасно друг друга понимаем.
– И что дальше?
– Даю вам слово, герцог, что во втором случае я смирюсь с поражением и приму свою судьбу. И ни за что на свете не обращу могущество древнего волшебства
– Не станете?
– Никогда.
– Но тогда, если мне будет позволено задать вашему высочеству вопрос…
– Задавайте.
– Зачем нужно было создавать это заклинание?
Адрон кивнул, словно ждал такого вопроса.
– Когда я начал, я находился в ярости – эти рисунки я изучал столько лет, что уже и не упомнить, однако мысль об использовании их в качестве оружия против Орба пришла мне лишь тогда, когда я узнал об оскорблении, которое его величество нанес моей дочери. Я выстроил заклинание и только потом вдруг сообразил, что сделал. А может быть, просто немного успокоился. И тогда я понял, что мне, конечно, нанесено оскорбление, но я никогда не пойду на то, чтобы захватить трон таким способом.
– Разумная мысль, – поклонившись, проговорил Айрич.
– Я еще не закончил.
– Слушаю вас.
– Задумайтесь над тем, о чем я вам сказал в самом начале, – состояние Империи, двора, знаки, которые подают Боги.
– Я готов, ваше высочество, но я не слишком близко знаком с волеизъявлением Богов.
– Ладно, оставим их. Что дальше?
– В Империи неспокойно: вот-вот должен состояться Совет наследников, однако Дома так и не договорились по поводу поступлений в имперскую казну. В городе не хватает продовольствия, так что некоторые сколачивают целые состояния, если им удается провезти через городские ворота зерно. Тем временем в портах гниют продукты. В городе зреет недовольство, и гвардия готова к беспорядкам. На севере шахтеры…
– Достаточно, герцог. Как насчет двора?
– Его величество пытается управлять своим двором, но убийства и заговоры лишают его информации, необходимой для принятия решений. Далее, он позволил своей супруге влиять на него в вопросах, касающихся благополучия Империи.
– Итак, мы с вами совершенно одинаково понимаем, как обстоят дела в Империи и при дворе.
– Я рад, что мое мнение совпадает с мнением вашего высочества.
– А что все это может означать, если не то, что цикл подходит к концу и я должен взойти на трон?
– Это может означать, что нам следует сплотиться вокруг императора и помочь ему в трудную минуту, ваше высочество. А может ничего не означать.
– И то и другое верно, – вздохнув, проговорил Адрон. – Я тоже так считаю. Вот тут-то и заключена проблема: слишком много разных возможностей. Но…
– Да? Что?
– Одна из возможностей, на которую я не могу не обратить внимание, заключена в том, что дела обстоят именно так, как кажется на первый взгляд – и не более того.
Айрич удивленно посмотрел на принца и стал ждать продолжения.
– А кажется все вот как: Империя в кошмарном состоянии, двор в растерянности, а его величество превращается в самый худший вид тирана – поскольку его тирания строится на глупости и неведении, а не на эгоизме и злобе. Если ничего не изменится, городу грозит голод, в то время как на юге гниют запасы продуктов;
– Понимаю, но…
– В таком случае подумайте о том, какое значение имеет то, что я могу предотвратить страшные несчастья, – обстоятельства сложились так, что я в силах остановить ужасное зло. Учитывая гнев народа, страх, который испытывает буржуазия, и дворянскую спесь, можно не сомневаться, что катастрофа приближается, так вот, может быть судьба специально распорядилась таким образом, чтобы я мог предотвратить беду? А вдруг я являюсь инструментом для разрешения кризиса?
– А вашему высочеству не приходило в голову, – медленно проговорил Айрич, – что, пытаясь предотвратить катастрофу, вы только ее приближаете? Поскольку судьбу, как известно вашему высочеству, нельзя предотвратить.
– Да, конечно нельзя. Но о каких достижениях можно сказать, что за них стоило сражаться, если судьба не выступала против них? Если вы стремитесь к достойной цели, причем используете самые благородные методы, борьба всегда приветствуется. Предчувствие поражения – недостаточная причина для того, чтобы отказаться от состязания. Впрочем, вы совершенно правы. Возможно, благороднее всего отказаться от применения могущественной силы, обладая ею.
– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – проговорил Айрич.
Адрон кивнул и продолжал:
– Ну что же, подведем итог: если цикл подошел к концу, заклинание не будет использовано, разве только в качестве угрозы – что не очень серьезно. А если до смены еще далеко, я не стану прибегать к нему, если…
– Да, ваше высочество. Если…
– Обстоятельства не сложатся таким отчаянным образом, что мне придется заставить цикл перемениться, поскольку один человек, император или кто-нибудь еще, явится причиной несчастий, предотвратить которые можно будет только таким способом. И знаете, герцог, это относится не только к императору, но и ко мне тоже – даже в большей степени.
– Значит, вы примете поражение и не станете прибегать к помощи вашего могущественного заклинания?
– Да, – ответил Адрон, глядя прямо в глаза лиорну.
– Однако будете держать его наготове на случай возникновения непредвиденных обстоятельств и будете готовы выпустить на волю его, заклинание, способное уничтожить сам Орб, если того потребует необходимость?
– Да.
– Не будете ли вы, ваше высочество, столь любезны объяснить мне почему?
– Дело в страхе, герцог. Я боюсь, что наш император, столкнувшись с результатом своих действий или, наоборот, бездействия и, будучи не в силах предпринять разумные шаги, прибегнет к тирании. Причем с такой целеустремленностью и упорством, что для того, чтобы помешать ему добиться успеха, потребуются серьезные усилия. Если в решительный момент я пойму, что у меня нет другого выхода, кроме как прибегнуть к заклинанию, я это сделаю даже под угрозой собственной смерти.