Пятый элефант

Пратчетт Терри Дэвид Джон

Дверь в кабинет господина Сонки была открыта. Определить, пропало что или нет, не представлялось возможным – у Башмака сложилось впечатление, что беспорядок являлся тут обычным состоянием. Письменный стол был завален бумагами; видимо, господин Сонки придерживался метода регистрации документов, иначе называемого «положи хоть куда-нибудь». На рабочем столе валялись образцы резины, обрывки мешковины, стояли бутылки с химикатами и деревянные формы для будущих изделий. Последние Редж рассматривал не слишком внимательно.

– Сварли,

ты слыхал, как капрал Задранец рассказывала о краже из музея? Ну, когда мы заступали на дежурство? – спросил он, открывая банку с желтым порошком и нюхая содержимое.

– Нека.

– А я слыхал.

Башмак закрыл крышкой банку с серой и втянул носом фабричный воздух. Пахло сырой резиной – почти так же, как пахнут кошки, страдающие сильным недержанием мочи.

– И некоторые вещи откладываются в памяти, – сказал Редж. – Особая у нас работа, правда?

Всю эту неделю констебль Посети-Неверующего-С-Разъяснительным-Буклетом дежурил на связи, то есть ухаживал за голубями и следил за клик-башней. Последнее осуществлялось не без помощи констебля Водослея. Констебль Водослей был горгульей. Никто не может сравниться с горгульями в искусстве неотрывно смотреть в одну точку, а поэтому в семафорной индустрии горгульям нашлось самое широкое применение.

Общаться с голубями констеблю Посети нравилось. Он пел им религиозные гимны. Склонив головки набок, они внимательно выслушивали его проповеди. В конце концов, говорил себе Посети, разве епископ Рог не читал свои проповеди моллюскам морским? Свидетельств того, что моллюски его действительно слушали, не было, но голуби чутко внимали – в этом Посети готов был поклясться. Кроме того, их явно заинтересовали буклеты, касающиеся положительных сторон омнианства – правда, пока только в качестве материала для гнезд, но начало было положено.

Когда он чистил насесты, прилетела голубица.

– А, Зебедина, – сказал он, поднимая голубицу и снимая с ее лапки капсулу с сообщением. – Молодец. Это от констебля Башмака. Получишь немного зерна, поставляемого местными зерноторговцами «Иосией Кашеваром и сыновьями». Но все это милостью Ома, разумеется.

Захлопав крыльями, еще одна голубица прилетела на насест. Констебль Посети узнал в ней Вильгельмину, одну из голубиц сержанта Ангвы.

Он взял капсулу с сообщением. Тонкая полоска бумаги была туго скручена, и на ней было написано «Кпт. Моркоу. Лично».

Чуть помедлив, Посети вложил сообщение от Реджа Башмака в пневматическую трубу, и оно со свистом улетело в центральный офис. Второе сообщение, как он решил, заслуживало более аккуратного обращения.

Моркоу работал в кабинете Ваймса, однако сидел он, мысленно подметил Посети, вовсе не за столом командора. Для себя капитан установил складной столик в углу. Груды бумаги на командорском столе выглядели куда менее крутыми и обрывистыми, чем вчера. Кое-где даже проглядывала столешница.

– Личное

сообщение, капитан.

– Спасибо.

– А еще констебль Башмак просит прислать на сапожную фабрику какого-нибудь сержанта.

– Ты передал его сообщение в центральный офис?

– Так точно, сэр, – сказал Посети и добавил: – Пневматическая труба – очень полезная штука.

– Командору Ваймсу это нововведение не слишком-то понравилось, но я уверен, оно позволит нам сэкономить массу времени, – откликнулся Моркоу и развернул записку.

Посети внимательно наблюдал за ним. Моркоу читал, едва заметно шевеля губами.

– Откуда прилетел этот голубь? – спросил он наконец, сворачивая записку.

– Голубица выглядела довольно усталой, сэр. Я почти уверен, она летела откуда-то из-за города.

– А, хорошо. Спасибо.

– Плохие новости, сэр? – спросил Посети.

– Просто новости, констебль. Не смею тебя задерживать.

– Слушаюсь, сэр.

Когда разочарованный Посети удалился, Моркоу встал и выглянул из окна. На улице разыгрывалась типичная анк-морпоркская сценка. Анк-морпоркцы слыли истинными знатоками уличного театра.

Через несколько минут Моркоу вернулся к своему столику, черкнул короткую записку, положил ее в небольшую капсулу и сунул в пневматическую трубу.

Еще через пару минут в коридоре раздался топот сержанта Колона. Моркоу был ярым сторонником модернизации Стражи, и ему казалось куда более современным посылать сообщения по пневмотрубе, вместо того чтобы просто открывать дверь и орать, как обычно поступал командор Ваймс.

Моркоу широко улыбнулся запыхавшемуся Колону.

– А, Фред. Все в порядке?

– Так точно, сэр, – неуверенно ответил Фред Колон.

– Хорошо. Я отбываю на встречу с патрицием, Фред. Как старший сержант, ты будешь командовать Стражей вплоть до возвращения командора Ваймса.

– Есть, сэр. Э… То есть… Ты имел в виду… До твоего возвращения…

– Я не вернусь, Фред. Подаю в отставку.

Патриций внимательно изучал лежавшую на столе бляху.

– …Причем хорошо обученные люди, – говорил находившийся где-то перед ним Моркоу. – Если вспомнить, несколько лет назад нас в Страже было всего четверо. А сейчас она работает как хорошо отлаженная машина.

– Да, хотя некоторые ее части иногда выходят из строя, – сказал лорд Витинари, по-прежнему не сводя глаз с бляхи. – Могу я предложить тебе передумать, капитан?

– Я уже передумывал несколько раз, сэр. И я больше не капитан.

– Городская Стража нуждается в вас, господин Железобетонссон.

– Городская Стража больше, чем один человек, сэр, – откликнулся Моркоу, глядя прямо перед собой.

– Даже больше, чем сержант Колон?

– У людей сложилось неправильное мнение о Фреде, сэр. В сущности, он очень неплохой стражник.