Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России
Шрифт:
Стоит еще напомнить о получившей широкую известность статье И. Р. Шафаревича «Русофобия», из-за которой многие недобросовестные авторы объявили его «юдофобом», хотя он совершенно недвусмысленно сказал в ней: «…мысль, что «революцию делали одни евреи» — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы ее проще было опровергнуть. Более того, я не вижу никаких аргументов в пользу того, что евреи вообще «сделали» революцию, т. е. были ее инициаторами, хотя бы в виде руководящего меньшинства».
Изучение истории доказывает, что к февралю 1917 года среди русских людей всех социальных слоев — от многих заводских рабочих и даже до некоторых членов императорской семьи, «великих князей» (!),
Точно так же за разрушение СССР проголосовали почти все (против были 6 из 196) депутаты Верховного Совета РСФСР, и это разрушение приветствовали стотысячные демонстрации на улицах и площадях Москвы…
В заключение следует со всей определенностью сказать, что преподнесение всего происшедшего в 1917 и 1991 годах в качестве результата деятельности евреев, во-первых, являет собой предельно «простой», или, выражаясь точно, примитивный ответ на сложнейший вопрос, — ответ, дезориентирующий русских и белорусов, которым адресована книга, — и, во-вторых, неизбежно порождает столь же примитивную противоеврейскую настроенность, хотя, как было показано выше, многие евреи за последние триста лет сыграли весомую позитивную роль в истории России и Беларуси.
Нельзя не упомянуть еще о том, что Карсавин в 1927 году прозорливо писал о «типе» евреев, активнейшим образом участвовавших в российской революции: «Они стали отходить от нее (в лице оппозиции…) …теперь вместе с переходом ее (революции. — В. К.) к национальной фазе». Собственно говоря, переход, поворот СССР к национально-патриотическому курсу реально совершился позднее, во второй половине 1930-х годов. И вполне закономерно, что почти все евреи, игравшие руководящую роль в революции, были во второй половине 1930-х годов не только отстранены от власти, но и репрессированы — репрессированы в силу насаждаемой с 1917 года ими самими революционной беспощадности (см. обо всем этом подробно в моей изданной в 1999 году книге «Россия. Век ХХ-й, 1901–1939. Опыт беспристрастного исследования»).
И эту свою статью я счел уместным посвятить памяти Л. П. Карсавина, который категорически выступал против антисемитизма — то есть негативного отношения к евреям как таковым, к любому еврею, — и вместе с тем без обиняков сказал об огромной разрушительной роли определенного «типа» евреев в революционную эпоху. Лев Платонович был истинным патриотом России, что он доказал не только своими трудами, но и самой своей жизнью.
Он был в 1922 году насильственно выслан из страны, жил в Берлине и Париже, но в 1928-м поселился как бы на границе России — в Литве и не уехал оттуда ни в 1940-м, ни в 1944 году, когда в Литву входили советские войска. Он явно не мог жить вне родины, хотя, конечно же, понимал, на какой риск идет. Слова такого человека — слова, подтвержденные его жизненным поведением, — особенно весомы и неопровержимы…
В названии издательства, выпустившего в свет книгу, о которой мы говорили, есть слово «православная». Но та «инициатива», которая нашла выражение в большинстве материалов книги, основана на невежестве или неправде и решительно противоречит тому пониманию и той оценке существеннейшей проблемы, которые воплотились в творчестве глубокого православного мыслителя Льва Карсавина.
P. S. У тех читателей моей статьи, которые внимательно прочитали книгу «Война по законам подлости», может возникнуть одно недоумение. Среди других материалов в книге (с. 167–177) перепечатано — причем «в сокращении» (что, как будет показано ниже, весьма многозначительно) —
«Письмо» резко осуждало широко развернувшуюся пропаганду русофобии в средствах массовой информации и со всей откровенностью показывало огромную роль евреев в этой пропагандистской кампании. Но речь шла, во-первых, не только о евреях и, во-вторых, отнюдь не о евреях вообще, а лишь об определенной их части.
С наибольшим негодованием в «Письме» цитировалось (с. 169) заявление одного из главных тогдашних «реформаторов», наставника Гайдара, С. С. Шаталина (1934–1997), который никак не мог быть евреем, ибо его родной дядя, Н. Н. Шаталин (1904–1984), в 1950–1953 годах являлся заведующим Отделом ЦК КПСС по кадрам, ведавшим Министерством госбезопасности, и руководил тогдашними «антисионистскими» репрессиями (его племянник в это время был студентом экономического факультета Московского университета). Дядя стал настолько одиозной фигурой, что в 1960 году его — как говорится, в расцвете сил — отправили на пенсию.
В «Письме» — и это, конечно, наиболее важно — не раз вполне определенно сказано, что оно направлено вовсе не против евреев как этноса. В нем разоблачались « рваческие интересы выродков еврейского народа(курсив мой. — В. К.)», во имя которых «совершается подлог истинных интересов множества советских евреев, не желающих оплевывать свою русскую родину» (с. 173). В создавшихся условиях, утверждалось в «Письме», «даже многие честные, справедливые советские евреи не застрахованы от обвинений в «антисемитизме» со всеми вытекающими отсюда грозными последствиями» (с. 172).
Эта сторона содержания «Письма» была бы еще более очевидной, если бы составители книги не сократили его. Оно, кстати сказать, не столь уж пространно, и сокращения были сделаны в тенденциозных целях, а не ради «экономии» печатной площади.
Словом, между моей данной статьей и подписанным мною более десяти лет назад «Письмом писателей России» нет никакого противоречия.
Я завидую Израилю
— В Израиле внимательно следят за тем, что происходит в вашей стране. В этом контексте ваша фигура, Вадим Валерьянович, привлекает постоянное внимание израильских читателей. Не могли бы вы в общих чертах определить вашу позицию в российской политической и культурной жизни?
— Прежде всего, я не очень люблю слово «позиция» и даже недавно выступил против самого этого понятия. Я опубликовал в «Литературной России» статью, которая называлась «Позиция» и понимание», где слово «позиция» взял в кавычки. Я говорил там как раз о том, что очень многие люди, действующие в идеологической сфере, действительно занимают «позицию», то есть нечто такое, что диктуется внешними моментами и представляет собой как бы просто передвижение в пространстве: покинуть прежнюю позицию, занять новую позицию. Раньше они занимали одну, теперь — другую. Таковы, например, Виталий Коротич или, скажем, Альберт Беляев, который фактически руководил всей литературной жизнью до перестройки; таков Юрий Афанасьев, который даже в сентябре 1985 года ухитрился опубликовать абсолютно «застойную» статью в журнале «Коммунист», где к тому же громил всякую перестройку. Таких людей много, даже слишком. Есть, конечно, и другие люди, которые своих взглядов не меняли, но они менее заметны.