Пятый странник
Шрифт:
Схоласт отошел от окна и снова склонился под зеленым пламенем.
– - Господи помилуй, -- бормотал шарлатан, привязывая осла, -- он так возгордился, что не хочет уже узнавать старых друзей. Но откуда взялся этот чудесный дом у моего ученого? И почему лицо его показалось мне таким старым? Я бродил по городу, шутил и показывал фокусы, а он в это время купил дом, кучу бутылок, свечи, уже оживил, наверное, свою проклятую колбу и даже успел состариться.
Привязав осла, он подошел к двери, толкнул ее и очутился в комнате, которую видел у окна.
Швериндох
– - Любезный схоласт, -- быстро заговорил шарлатан, -- все бренно, все минет, ничему не суждено бессмертия.
– - Да, -- отвечал схоласт, -- не смею противоречить. Ничему не суждено бессмертия.
– - А этот дом, -- говорил шарлатан, -- а эти бутылки, этот колпак, эта комната -- они исчезнут, как дым.
– - Исчезнут, -- отвечал схоласт, -- как исчезнем когда-либо и мы сами.
– - Так для чего же вы все это купили?
– - продолжал шарлатан: -- или вы сделали все это в ваших бутылках?
– - Чужестранец, -- отвечал Швериндох, -- ты меня удивляешь. Ты говоришь со мною так, как будто, мы знакомы много лет. Между тем я вижу тебя впервые.
– - Впервые?
– - сказал шарлатан с обидой в голосе: -- мы расстались сегодня днем. Нас разделила толпа на площади.
– - Чужестранец, -- отвечал Швериндох, снова -- я не имею права не верить тебе, но ты меня удивляешь. Я видел много людей на своем веку и может быть ученые работы несколько осла били мое зрение.
– - Освальд Швериндох, ученый схоласт, -- начал было шарлатан, подходя к нему ближе, -- нас разлучила толпа на площади. Поглядите на моего осла. Неужели вы и его забыли?
– - Как ты назвал меня?
– - переспросил Швериндох и нахмурил брови.
– - Ты принял меня за кого-то другого. Имя мое Иоганн Фауст.
6.
Наступила ночь. Схоласт усталый и голодный шел по пустым улицам Вюртенберга.
– - Гомункулюс, -- говорил он, похлопывая себя по карману, -ты слышишь, Гомункулюс -- я покинут, я оставлен всеми. Мой единственный друг -- это ты, и ты никогда не покинешь меня, потому что я тебя выдумал.
Он сел на тумбу и сказал мысленно:
Навстречу мне целый вечер попадались бюргеры, что шествовали с чрезвычайной важностью. Каждый из них имеет дома жену, а по вечерам -- ужин. Но я не имею ни того, ни другого. Я -- ученый баккалавр. Я -- maqister scholarium.
Улица была темна и безлюдна.
– - Доктор Фауст, -- закричал вдруг, прямо перед ним голос, -- что делаете вы, одни, поздней ночью, на улице города?
Швериндох поднял голову. Никого не было вокруг?
– - С вами произошла какая-то странная перемена, -- продолжал голос, -- мне кажется, что на вашем благородном лице несколько разгладились морщины.
– - Простите, -- пробормотал огорченный Швериндох, -- прошу прощения, повидимому мои глаза несколько ослабли от ученых занятий и я никого не различаю в темноте.
– - Это -- странно, -- удивился голос, -- с каких пор вы, дорогой учитель,
– - Друзей?
– - переспросил Швериндох, тщетно пытаясь разглядеть что-либо перед собою, -- осмелюсь просить вам напомнить мне, где и когда мы с вами встречались?
– - Право, -- с беспокойством продолжал голос -- право, я боюсь, дорогой учитель, что чрезмерные занятия слишком утомили вас. Не лучше ли вам будет отправиться домой и отдохнуть немного.
– - Нет, нет, -- вскричал Швериндох, -- нет, нет, я прошу раз'яснения. Где и когда мы с вами встречались и почему я не вижу вас?
– - Извольте, -- отвечал голос с обидой, -- извольте. Мы встречались в вашем доме в Вюртемберге, и вы знаете меня так давно, что вероятно шутите, не узнавая.
– - Непонятно, -- отвечал Швериндох, -- непонятно. Назовите мне ваше имя.
– - Курт, сын стекольщика.
– - Сын стекольщика, -- переспросил Швериндох, -- это очень странное имя.
– - Доктор -- вы нездоровы, -- сказал голос и на этот раз с чрезвычайной решимостью, ночь близится к концу и вам пора домой, доктор!
С этими словами схоласт почувствовал, как нечто осязаемое схватило его под руки и повлекло по темным улицам Вюртемберга.
7.
Шарлатан сидел против доктора Иоганна Фауста и взирал на него с тайным почтением.
В окно заглянул уже серый утренний свет.
– - Сорок лет тому назад, -- заговорил доктор, -- старый еврей из Лейпцига подарил мне белый порошок, который обладает чудесной силой в нахождении философского камня.
– - Осмелюсь вас спросить, -- сказал шарлатан очень тихо и с некоторой печальной вежливостью, -- для чего вы ищете филосфоский камень?
– - Чужестранец, -- отвечал, оборотясь, доктор, -- ты получил приют в моем жилище. Ты -- мой гость, но я прошу тебя не мешать в моей работе.
– - Простите, -- промолвил шарлатан, -- но среди моих немногих друзей есть некто Освальд Швериндох. Он ищет средства оживить Гомункулюса, и я подумал, не одно и тоже ли служит целью ваших стремлений.
Доктор не отвечал ему. Подойдя к столу, он собрал пепел, оставшийся на стекляной пластинке, смешал его с другим порошком и всыпал полученную смесь в реторту. Снова запылал маленький горн и два пламени соединились в одно, раскаляя железо.
– - Гомункулюс?
– - сказал он, вспоминая о вопросе Гансвурста, -- пустое, Гомункулюса выдумал я еще в молодых годах, и оживить его -- невозможно.
– - Вероятно, так же невозможно, -- пробормотал шарлатан, -как найти золотой помет от осла, усеянный драгоценными камнями.
Он умолк. Голубая жидкость кипела в реторте, маленькие пузырьки отделялись от нее и через стеклянную трубку выходили под прозрачный колпак и оседали на его стенках блестящими каплями.
– - Работай при восходе солнца, -- снова сказал Фауст и снова более себе, нежели своему собеседнику, -- с запада иди на север, туда, где полная луна. Он был уже в моих руках, философский камень.