Пятый угол

Фирс Мари

— Выскажись, Катя, тебе станет легче.

Я замотала головой, не желая открывать душу.

— Кость, если выскажусь, станет только хуже. Для нас.

— Нет ничего мудрее молчания, — хмыкнул док, — но сейчас не тот случай.

— Не хочу делать тебе больно, — прошептала я. Голос дрожал, будто бы от холода, я все крепче сжимала руки, цепляясь за его одежду, и желая сейчас провалиться, исчезнуть.

— Подумай хоть раз о себе, Кать, а не о ком-то другом.

— Великодушно, но, наверное, это не самый подходящий случай.

— Знаешь, сегодня, глядя

на ребят, я поймал себя на мысли, что отчасти завидую им. Нет не счастью и не любви, потому что этой самой любви и у меня в сердце много, наверное, хватит на двоих, а может даже и троих, а пониманию. Странное чувство… — усмехнулся Костя. — Позавидовал сплоченности, вот этим семейным ценностям. Видимо, это очень приятно знать, что, несмотря ни на что, у тебя есть надежный тыл в виде семьи.

Его слова острой болью резанули по сердцу. «…тыл в виде семьи», эта фраза проникла в самую глубь сознания, я не была для Градова надежным тылом сейчас, я вообще сейчас была больше ничем и никем. Может он прав, необходимо сказать ведь если любишь всегда поймешь и простишь. Надеюсь. Отчего же тогда я больше склона верить Алисе, а не любимому мужчине.

— Кость, — немного отстранившись от него, начала я свою импровизированную речь.

Было сложно делать первый шаг, страшно задеть чувства дока, но он прав, лучше сейчас, чем копить, а потом взорваться в один момент.

— Давай, детка, не бойся. Я постараюсь понять, — улыбнулся Градов краешком губ, еще не подозревая какую правду намеревалась вывалить на него.

— Ты всегда говорил, что готов спасать человека независимо от отношения и его статуса.

Костя кивнул в ответ, скользя взором по моему лицу. Я закусила губу, стараясь подобрать слова, чтоб все прозвучало менее резко.

— Когда ты понял, что перед тобой на носилках Олег, что ты почувствовал?

— Растерянность, пожалуй, — выдержав паузу, ответил Градов. — А потом пришла мысль, что ситуация не терпит промедления и его необходимо срочно вытаскивать с того света.

— Но не вытащил, — потупив взор, произнесла я.

— Да, не смог, к сожалению.

— А не было у тебя мысли, что он не заслужил того, чтобы жить дальше?!

— Ты на что намекаешь? — вскинул Костя бровь. — Не хочешь ли сказать, что я специально медлил… Катя, о, Господи, — обхватил Градов руками виски, подняв голову кверху. — Неужели ты всерьез могла подумать о таком, решила, что человеческая жизнь для меня равняется нулю. Не могу поверить.

— Костя, — схватила я его ладонь, — но ведь ты сам грозился Олегу, что он ответит за свой поступок.

— И ты подумала, что поступлюсь принципами и на первое место выйдут личные обиды?! — повысил Костя голос, все еще не желая верить в то, что слышит подобное от меня.

Да, это удар в спину, по-другому и не скажешь. От кого, кого, а уж от своей любимой док точно не ожидал подобных обвинений. Я прекрасно понимала, что нагло, исподтишка бью его под дых сейчас, что мои подозрения равносильны убийству и чем тогда я лучше тех, кто безжалостно отнимает жизнь у других?!

— Просто элементы сложились словно

пазл, и твои слова и все, что произошло дальше. Ведь теперь, когда его нет, нам ничего не мешает быть вместе.

Костя нервно рассмеялся, дернув щекой.

— Вот именно, теперь как раз и мешает. Твои идиотские подозрения и мысли. Катя, я поражаюсь тому, ну ладно одно дело ревновать и накручивать себя, но считать меня убийцей — это ни в какие ворота не лезет. Не ожидал от тебя, милая.

— Прости… — тихо промолвила я, сделав попытку дотронуться до него, но Костя отшатнулся от меня, словно от прокаженной.

Ему было мерзко, брезгливо находиться со мной в одном помещении. Мои слова его обижали, разрывали ему сердце. Я чувствовала эту боль, он захлёбывался от нее, яд проникал во все его органы, медленно разъедая и разлагая их. Я была его ядом.

— Знаешь, Катя, нам в самом деле лучше побыть порознь. Не хочу, чтобы в моем присутствии тебе все напоминало о нем, и ты постоянно терзала себя, что рядом с тобой находится преступник, для которого постулаты жизненные — пустое место.

— Док, — шагнула я к нему, — пожалуйста, ты не так все понял.

— Катерин, не стоит оправданий, мне все понятно. Извини, что перевернул всю твою жизнь с ног на голову, я действительно не представлял, что все может так повернуться. Меньше всего мне хочется, чтобы ты страдала.

— Это пройдет…

— Когда-нибудь обязательно, — усмехнулся он, — надеюсь поздно не будет. Черт, — стукнул Костя кулаком в стенку, сжав челюсть.

Я видела, что он готов взорваться, разнести все подобно смерчу, он не желал так просто сдаваться, отпускать меня, давать время. Не хотел, не мог. Градову тяжело было переступить через собственные чувства, ведь это было равносильно тому, что сделать несколько шагов назад.

Слезы покатились огненными каплями по моим щекам, мне до одурения хотелось прижаться к его телу, целовать, обнимать, шептать что-то невнятное, но в то же время сознание словно парализовано, ноги не могли сделать даже шага.

Я самовольно разжала пальцы, будто отпуская его, отпуская свою жизнь, даря ее кому-то другому. Я «дарила» Костю, прекрасно осознавая, что включаю зеленый свет для Алисы и остальных. Но пока сама не приду к общему знаменателю, не смогу быть искренна с ним.

— Люблю тебя, Костя, — прошептала, глядя в пустоту.

— Не надо, Катя, пожалуйста, — выкрикнул он, прижимаясь спиной к стене, — зачем ты это говоришь, не делай больнее ни мне, ни себе.

— Я не смогу без тебя, — размазывая слезы и дрожа, будто кленовый лист на ветру, заикаясь, произнесла в ответ.

— Сможешь, малышка. И не надо противоречить самой себе.

Костя подошел ко мне почти вплотную, его теплые пальцы коснулись моей щеки, провели немного вниз, очерчивая контур губ. Я закрыла глаза, зажмурилась, стараясь запомнить этот момент, сохранить его в памяти, словно фотокарточку, пронести сквозь ветра и вьюги. Он не поцеловал, не обнял, а осторожно ступая, вышел из квартиры в холодную сентябрьскую ночь, бесшумно прикрыв за собой дверь.