Пятый уровень
Шрифт:
— Кишка тонка.
— Может, стукнемся? — оскалился Пачка.
— Ты ж скорее сдохнешь, чем один на один пойдешь, — сказал ему спокойно Тимофей.
Но когда он посмотрел на свои разбитые во время тренировок руки, а потом еще на Серегин опухший палец, то его спокойствие быстро улетучилось. А вдруг и в самом деле придется драться сейчас?.. И Барбус со Снегирем ничем помочь им не смогут — ближайшие два-три дня они не бойцы.
Ростик, кажется, догадался, о чем подумал Тим. И тоже посмотрел на его
— Я ожидал увидеть трудовые мозоли, — сказал он. — Но вижу боевые раны. Ты что, стенку кулаками долбишь?
Тим невольно спрятал руки за спину. Ростик удовлетворенно усмехнулся.
— Хорошо, — сказал он. — Приноси деньги и играй… на здоровье (тут Пачка опять захихикал). У меня будет только одно условие.
— Говори, — сказал Тимофей,
— Вы никому не заикнетесь о том, куда собираетесь идти. — Ростик перестал гримасничать и серьезно посмотрел на Тима и Серегу. — Я найду способ догадаться, нарушили вы мое требование или нет. И если что — вам никто на этом свете не позавидует. Никто.
— Как страшно, — сказал Серега и повернулся, чтобы идти.
— Может, сыграем? — неожиданно предложил Ростик, кивая на компьютер.
Серега неуверенно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я не умею.
— Хорошо, — сказал Ростик. — А ты?
И он посмотрел на Тима.
А Тим неожиданно для себя кивнул головой. И Стиморол, который сидел рядом с Ростиком, медленно встал и уступил ему место. Когда Тим садился, Стиморол неожиданно выдернул из-под него стул, и Тим чуть не полетел на пол.
— Поосторожнее, — заботливо сказал Ростик. — В следующий раз мальчик Тимоша может больно стукнуть тебя за такие проделки.
Стиморол с важным видом почесал бритый затылок — он неожиданно напомнил Тимофею чухающегося пса.
Ростик вставил картридж с «Золотым топором» и предложил выбрать себе игрока: старика, мужчину или девушку. Хоть старик был и хорош, но Тимофей почувствовал к нему какое-то недоверие: это ЕГО старик… И он выбрал мужчину с длинным мечом.
— Хорошо, — сказал Ростик.
Они играли в режиме «дуэль», и Тим продержался не больше минуты.
— Повторим?
Повторили. Результат получился еще более плачевным. Тим ни разу не смог ударить старика. Тот высоко подпрыгивал, ложился на землю, кувыркался и все это время умудрялся поражать Тиминого игрока; Тимофей даже невольно вспомнил сэнсэя Такэнаучи.
— Повторим?
Теперь старик не атаковал. Он позволял игроку Тимофея сколько угодно нападать и размахивать своим мечом — он только уходил от ударов. Уходил спокойно, без суеты, И вдруг, когда Тим делал очередной замах, старик на секунду остановился — и топор, прочертив дугу, заставил мужчину согнуться в три погибели.
— Что ж ты, внучок?.. — проговорил с улыбкой Ростик.
Он повторил этот финт еще несколько
— Ты хоть понял, в чем загвоздка? — спросил Ростик.
— В том, что ты гоняешь эту игру каждый день с утра до вечера, а я увидел ее в первый раз, — сказал Тим.
— Ни фига ты не понял, парень, — важно сказал Ростик. И, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди — совсем как физрук Борис Борисович, когда у Тима в очередной раз не получалось сделать подъем-переворот.
— Это МОЯ игра, — сказал Ростик. — МО-Я!.. Вот в чем загвоздка, малыш.
А еще он вот что сказал:
— Любой солобон может насобачиться ловко работать с управлением. Но это ерунда. Главное — это секрет. В любой игре есть секрет, который не прочитаешь ни в одном проспекте, ни в одном описании. До этого секрета надо ДОДУМАТЬСЯ.
И морда у Ростика была такая довольная, такая вся из себя умная, что Тим с трудом удержался, чтобы по ней не съездить. Но удерживаться было очень трудно, и потому Тим с Серегой быстренько оттуда ушли.
— Ты играл с чемпионом? — спросил потом Витька Снегирев.
— Да, я с ним играл, — ответил Тим.
— И выиграл? — спросила Наташка Решетникова.
Тимофею хотелось промолчать или сказать просто «нет», но вместо этого он сказал:
— Пошли вы все!..
И Барбус, конечно же, сказал, что он-то уж точно бы выиграл. Если бы у него не распухла губа и если бы глаз его не заплыл, Тим точно врезал бы ему. И чтобы случайно все-таки не врезать, он сказал, что хочет побыть один, и отправился бродить по улицам. Домой он приехал часов в одиннадцать, и папа с мамой, конечно же, здорово ругались.
Глава 18
Миша Кун-Фу не соврал, когда назвал себя последним московским ниндзя. Он вообще редко врал, следуя древнему самурайскому правилу: «Лучше убить собеседника, чем обмануть его». Московский уголовный мир был много наслышан о Мише, но не более того. Кун-Фу игнорировал уголовников — если только они не были его клиентами. Он не входил ни в какие группировки, ни с кем не тусовался, работал по индивидуальным заказам — в одиночку или с помощью нескольких своих учеников-подручных.
Настоящее его имя — Михаил Катаямович Гурнов-Фунакоси. Он был внуком низшего офицерского чина японской Квантунской армии, попавшего в советский плен в 1945 году и после освобождения женившегося на уроженке совхоза «Красная заря» Орловской области. Отец Михаила Катаямовича был обычным инженером, хорошим семьянином, ничем особым в жизни и быту не отличавшимся.
Но все это было только внешней оболочкой, тонкой скорлупой. На самом деле клан Гурновых-Фунакоси являлся династией потомственных наемных убийц, династией ниндзя.