Пыль дорог и стали звон
Шрифт:
— Вас-то перепутаешь. — Усмехнулся старик, развернувшись к эльфу. — От тебя за милю разит грибом горчичным и землёй. А говор твой — лучше тебе молчать на здешних улицах. Они и к приезжим-то относятся как к грязи, а уж тебя и прирезать сочтут за честь.
— А я уже давно не маг. Так что здесь вы просчитались. — Попытавшись скрыть смущение, сказал Игнат.
— В таком случае, я — император Густав Эркенвальд. — Отрезал аптекарь. — Выговор деревенский у тебя фальшивый вышел, слышны академические нотки. У нас в Аркентале так маги разговаривают. От тебя серой за милю разит. А ещё дымом и, кажется, спиртом. Типичные запахи для огненного мага. К слову, яблоко, что у тебя в кармане, сгнило, так что можешь его выбрасывать. Только не здесь, не усложняй нам уборку. Итак, вот ингредиенты для яда, Рия смешает любой состав на ваше усмотрение. Мы ведь все здесь понимаем, что вам не для медведей это нужно. — Старик подмигнул, и Драму показалось, что он увидел усмешку в его глазах, несмотря на непроглядное
Драм, откупоривая бутыль за бутылём по запаху выбрал нужные ингредиенты, после чего Карл Эльдштерн отправил племянницу за зелёную занавеску, дав несколько общих указаний.
— Она дело знает, с юных лет мне помогает. — Пояснил аптекарь. — Способная девчонка, жаль мать с отцом этого не видели, эх…
— Что ж привело вас сюда из самой Империи? — Поинтересовался Игнат.
— Вернее будет сказать, что нас погнало оттуда. Чума, Чёрная Смерть, Королева Болезней! С юга эпидемию завезли, из Анмода, как говорят. Церковники тут же всполошились, мол, кара богов, не иначе. А я вам скажу, что это всё чушь собачья! Лечить надо, а не на богов пенять. А наши медицинские светила не нашли ничего лучше, кроме как сжигать заражённых. Причём вместе с домами. Вот мы оттуда и уехали, покуда сами на «лечение» не попали. Как родители её — сын мой с женой, эх… Истлели за несколько дней, быстрее даже, чем обычно от этой заразы мрут. Ну, их и сожгли, ни проститься, ни похоронить как следует — карантин. Знаешь, что скажу? Неправильно это. — Глаза старика сделались влажными. — Неправильно это, когда дети раньше родителей умирают. Впрочем, не ваше это уже дело, я и так много растрепал. — Проворчал аптекарь, утерев глаза рукавом. — Просто поговорить не с кем особенно. Как в Гвелладрине пересели, так дальше с эльфом ехали, а он по-нашему слова связать не мог. Или не хотел, эльфы они ж такие, до нас не снисходят… Однако ж, я удивляюсь, как тебя-то судьба сюда занесла, этельдиар?
— Семейные… неурядицы. — Драм, смутившись, с трудом подобрал нужное слово. — Назад пути нет.
— Небось, в Лунное пристанище теперь путь держишь?
— Можно сказать и так. — Уклончиво ответил эльф и постарался сменить тему. — Вам встречались этельдиар раньше?
— Да… — Карл почесал бороду. — Давно это было. Знал я одну, из ваших. Эх, до чего ж хороша была! Я тогда молодой был, алхимии ещё учился у самой Луизы Ле-Кюри, она тогда из Нераля к нам в Эркен приехала. Аркентальская академия её зазывала, но она женщина упёртая была, не хотела шумихи этой академической. У неё был алхимический магазин, я и устроился туда подмастерьем. Ну так вот. Однажды к нам заявляется одна молоденькая этельдиарская фройлен, тоненькая, как стебелёк, а глаза как два озера, большие, зелёные… Кхм. Она попросила, кажется, микстуру от кашля. В то время была община этельдиар близ Эркена, а её с братьями отправили в город пополнить припасы… В общем, общались мы, виделись. Я к ним, конечно, не ходил, не любят они чужих. Но она выбиралась в город под разными предлогами, так что виделись мы регулярно. Жаль, что недолго… Их, как водится, местные обвинили в чём-то, устроили там погром, всё пожгли, всех, кого могли перебили. С тех пор её я не видел. Не знаю даже, осталась ли она в живых. — Старик вновь утёр глаза рукавом, но вдруг улыбнулся. — Но что я помню до сих пор, помимо её внешности, это запах. И это не духи и не благовония, нет! Вы, тёмные эльфы, пахнете подземельем, это ничем не скрыть. К сожалению, поэтому вас легко выслеживают: любая собака учует след. Кажется, в Анмоде так ловят сбежавших рабов-этельдиар, путешественники рассказывали. Запах грибов, сырой земли, даже плесени. Но для меня это был самый чудесный аромат на свете…
Зелёная занавеска вновь впустила в комнату Рию с увесистой склянкой в руке.
— Дядя не утомил вас рассказами о своей молодости? — Улыбнулась девушка, ставя бутыль на стол. — Он поговорить любит, да только сложно избавить гостей от него.
— А тебе разве не пора избавить это место от пыли? Куда ни глянь, всюду грязь! Пусть я не вижу, но я чувствую её повсюду. Так нам никогда не привлечь таких хороших покупателей, как эти господа.
— И то верно. — Перебила девушка. — Тогда не будем делать их свидетелями семейных сцен и отпустим с миром.
Оплатив ингредиенты и попрощавшись, Игнат вышел за дверь. Драма же старик окликнул, когда тот уже приближался к двери.
— Я старый человек, этельдиар. По меркам алхимиков я уже живу на свете неприлично долго. Я понимаю, что шансов на это почти нет, но если она выжила, если ты когда-нибудь встретишь её, передай это. — Карл снял с шеи невзрачный, потёртый и, очевидно, старый круглый амулет в виде паука с поджатыми лапками, сжимающими прозрачный голубой камень. — Там ещё написано на обратной стороне, по-вашему. Прочти, больше не попрошу ни о чём.
Драм протёр пальцем обратную сторону амулета, где на гладком металле действительно была выгравирована надпись тёмноэльфийской вязью.
— Tenn no… Трудно разобрать, буквы стёрлись. — Драм прищурился, стараясь различать больше на ощупь, чем на вид. — Tenn notim'enlae, кажется так. Наверное, юго-восточное наречие, у нас пишут иначе.
— И что же это означает? — В голосе старика слышалось нетерпение.
— «До последнего вздоха». — Проговорил Драм.
— Значит, пора мне с ним расстаться. — Карл Эльдштерн говорил тихим дрожащим голосом. — Ведь мой последний вздох не за горами. Говорят, для тёмного эльфа под светом луны все дороги ведут в Пристанище. Если ты когда-нибудь окажешься там, спроси о ней. Лара, так она называла себя. Кажется, Лара Ламенмар. Она могла выжить в той бойне, и тогда ей было бы некуда идти кроме как в Лунное Пристанище. Наверное, она сейчас всё так же прекрасна, как прежде…
— Если судьба заведёт меня туда, я найду её. — Пообещал эльф и тут же обнаружил себя в крепких объятьях.
— У тебя доброе сердце, этельдиар. — Прошептал старый алхимик, хлопая его по спине. — Пусть боги будут к тебе милостивы.
Драм спрятал ценный предмет во внутренний потайной карман и покинул аптеку.
— Что ты так долго? Обменивался со стариком любезностями? Или с его племянницей? — Усмехнувшись, Игнат ткнул эльфа локтем. — Впрочем, не важно. Дело мы сделали и, так как у нас остались лишние деньги, нам не помешает от них избавиться в одном прекрасном кабачке, который, вот совпадение, находится как раз по пути.
— Но Таринор ждёт нас…
— Не будь таким занудой. Таринор никуда не денется, мы на дело на ночь глядя всё равно не пойдём, а вот расслабиться не помешает. Вдруг, это наш последний поход в кабак. — Юноша скорчил притворно скорбную гримасу.
— Хорошо, но ненадолго. Нужно ещё решить, как лучше использовать этот состав. Ты ведь надёжно его спрятал?
— Надёжнее не придумаешь. — Игнат похлопал себя по груди. — Нам сюда.
С этими словами юноша свернул в какую-то грязную подворотню, и Драму ничего не осталось, как молча последовать за ним. Эльф не стал говорить алхимику, что Лара — это самое распространённое сокращение женского имени среди любых эльфов. Умолчал он и о том, что Ламенмар, что дословно означает «Потерянный дом», — второе имя, что принимали многие этельдиар, для которых не нашлось места в обществе тёмных эльфов. Изгнанники, предатели, беженцы… Шансы отыскать ту самую Лару представлялись эльфу исчезающе малыми. Но надежда всегда умирает последней.
Глава 14
После ухода Драма и Игната Таринор всеми силами старался занять своё время чем-нибудь полезным. Он уже успел приготовить копья, собрать нехитрые припасы, узнать у заглянувшего Бьорна, у кого в той стороне можно приобрести пару овец, и наточить меч, наверное, до бритвенной остроты, как вдруг осознал, что кроме как смиренно ожидать возвращения компаньонов, делать ему больше нечего. День клонился к закату. Однако на этот случай у наёмника была старая и полезная привычка — спать в любое свободное время. Растянувшись на лежаке в углу, наёмник быстро и незаметно для себя провалился в сон.
Обычно Таринор не видел снов или забывал их сразу же после пробуждения. Но в последние ночи его мучил один и тот же образ. Образ нелепого и жуткого чудовища. Поначалу наёмник не придавал этому внимания, принимая чудище за очередной кошмар. Но с каждым разом сновидение становилось всё более ярким и полным. И теперь он осознал, что видит этот сон не впервые. На этот раз Таринор во всей красе видел диковинного Зверя. Тело его принадлежало не то волку, не то медведю — разглядеть не удавалось, его будто скрывала дымная пелена. Но куда примечательнее было то, что чудище имело аж три головы на вытянутых шеях. Одна из них словно принадлежала дракону, изрыгала пламя и клонилась к земле, словно что-то вынюхивая. Та, что с другой стороны, выглядела ужасающей пародией на человеческую голову, но походила больше на вытянутый череп, обтянутый кожей. Она выдыхала из оскалившегося рта ледяной воздух и озиралась по сторонам. Наконец, средняя голова выглядела косматой звериной мордой, напоминавшей львиную, с золотыми рогами, обагрёнными кровью. Эта голова горделиво глядела вперёд, когда чудовище вышагивало по пожухшей траве распространяя вокруг дым и смрад. Вдруг перед Зверем пробежал олень, львиная рогатая морда устремилась за ним, а вместе с ней и вся ужасающая туша чудовища. Голова череп дыхнула, превратив землю за оленем в обледенелую пустошь. Когда животное скрылось, средняя голова тут же потеряла всякий интерес к погоне и повернулась к драконьей голове. В этот момент Таринор увидел, что рога её из золотых превратились в серебряные, но кровь с них никуда не пропала. Вдруг львиная и драконья морды вцепились друг другу в шеи. С головы-черепа в этот момент слезла кожа, а изо рта донёсся смрад. Она вскинулась вверх, будто набирая побольше воздуха, после чего выдохнула жёлтое облако в сторону Таринора. Наёмник с ужасом наблюдал, как жёлтоватый туман стелится в его сторону, заставляя траву чернеть и рассыпаться…