Пыль дорог
Шрифт:
Мощная оплеуха опрокинула менестреля на пол:
– Ты пьян, – брезгливо обронил Каренс. – Иди проспись.
Новая хмельная ухмылка. А когда музыкант скрылся в своей комнате, мошенник одним глотком осушил стоявшую на столе кружку вина, стараясь на обращать внимания на то, как дрожат руки.
Поутру, когда солнце несмело пробежало по крышам домов и заглянуло в окна, менестрель медленно спустился со второго этажа в общий зал. Голова болела так, словно вчера он выпил не меньше бушеля вина.
К удивлению
– Будешь? – мрачно поинтересовался Каренс, подталкивая к заспанному певцу початую бутылку.
Найриду стало дурно от одного запаха:
– Нет!
– Как хочешь, – пожал плечами мошенник.
Музыкант опустился на соседнюю лавку, провел ладонью по встрепанным после сна волосам, а потом, вопреки недавнему заявлению, отобрал у мошенника кружку и отхлебнул:
– Что я тебе вчера понарассказывал?
– Много чего, – хмыкнул Каренс и, не дожидаясь, пока помрачневший менестрель просчитает все возможные варианты вчерашнего диалога, сообщил: – Хотя в принципе, ничего нового я почти не узнал. В столицу идем или ты решил здесь задержаться?
– Идем, конечно. А где же моя гитара? – расстроенным голосом спросил Найрид.
– В твоей комнате. Я туда отнес.
Менестрель столь поспешно рванулся в свой номер, что чудом не опрокинул стол.
Новое неприятное открытие ждало музыканта, когда он расплачивался с трактирщиком. Отобрав у мошенника деньги, он так и не удосужился вернуть их обратно, а во вчерашнем загуле как-то незаметно все спустил. Осталась лишь пара монет, чтобы заплатить за ночлег да купить еды в дорогу. Мошенник готов был его придушить.
В паре кварталов от городских ворот, у крошечного неприметного дома, собралась целая толпа. Сновали любопытные зеваки, застыли гордыми статуями стражники.
– Что происходит? – протолкался вперед мошенник.
Заинтересованно подпрыгивающий гоблин, пытающийся разглядеть хоть что-то через головы собравшихся, бросил короткий взгляд на пропыленного мужчину и обронил:
– Два трупа нашли.
– Криминальные?
– Да нет, похоже. Ни ранений, ни магии.
Больше задавать вопросов джокер не стал.
Из города путешественники вышли ближе к полудню: пока налоги уплатили (в Корели явно не понимали, что проще собирать с входящих, чем с выходящих), пока через ворота прошли.
До столицы оставалось всего ничего. Мошенник думал, что ближе к рассвету они сделают привал и, отдохнув, двинутся со свежими силами. Но злобный и коварный мастер заявил, что лучше дойти до Алронда сейчас – остановиться ночью в пригороде, а с рассветом пройти через ворота. Тем более что в столице заработать денег с утра будет намного проще.
При упоминании имеющейся экономической проблемы
На рассвете, стоя перед воротами столицы, музыкант пожал руку приятелю:
– До встречи.
– Ты не пойдешь в город?
– Пока прогуляюсь по пригороду, – поморщился менестрель. – Здесь слушатели не настолько избалованные. А тебе удачи с поисками ученика.
– Отстань ты со своим учеником, – фыркнул мошенник. – У меня его нет и никогда не будет. Делать мне больше нечего, только сопли вытирать.
– Ну-ну, – улыбнулся Найрид. – Таше редко ошибается.
Они расстались утром. А уже ночью… Ночные события вошли в историю Гьерта как самое страшное восстание – Ночь Алого Платка. Ночь, когда погибли очень и очень многие…
Колокольный звон разорвал тишину. Факельные огни ядовитой змейкой бежали по улицам. Женский крик полоснул по ушам острым клинком.
Фавн проверил навесной замок на дверях библиотеки и медленно пошел по темным коридорам. Окна защищены мощными заклинаниями, двери не вышибет даже огр.
Можно спокойно пройти в свою небольшую комнатку, плотно прикрыть дверь и достать из потайного шкафа тяжелый кинжал с черненым клинком. Обещания надо выполнять, не так ли? Особенно если они даются столь важным людям.
Одно-единственное нарушение собственного запрета не страшно. Тем более кто докажет в такой сутолоке, что это был заказ?
Кстати, именно по этой причине трефы и пики отказались от работы. То, что император подавит бунт, несомненно. По улицам прольются реки крови, а раз так, то каждого убийцу ждет кара. А как докажешь, что ты не был среди бунтовщиков?
Хорошо бубнам. Они найдут способ вывернуться из этой передряги.
Червам – еще лучше.
Донна Эштас нарисовала последнюю стрелку на веке, взглянула на свое отражение в небольшом ручном зеркальце и поинтересовалась у сидящего на кровати обнаженного до пояса тролля лет двадцати:
– Как я выгляжу?
– Ты, как всегда, прекрасна, – вздохнул он, встал и, подойдя к ней, приобнял за плечи: – А я так и не могу понять, что ты во мне нашла.
Она прижалась щекой к его ладони:
– Ты – это ты, а это – самое главное.
– Я всего лишь восьмерка.
– Когда-нибудь ты станешь трефовым тузом, – улыбнулась донна Эштас, откладывая зеркало в сторону.
– Я? Ты шутишь? Какой из меня туз?
– Алексар, не спорь, – вздохнула эльфийка. – Я знаю, что говорю. – Она рывком встала, сбросила его ладони с плеч: – Подождешь меня? Я вернусь через полчаса.
Волна восставших покатилась к входу в роскошный особняк, но за несколько мгновений до того, как бунтовщики начали выбивать двери, створки распахнулись.