Пыл невинности
Шрифт:
Глаза Головина гневно сверкнули из-под черных, как у дьявола, бровей, и он поднял снегоступы с пола.
– Что же ты не торопишься? – спросила девушка, всем своим видом показывая, что с нетерпением ждет, когда он уйдет.
Он хмуро рылся в карманах.
– Не могу найти часы. – Адвокат надел шерстяную шапочку и объяснил: – Они принадлежали моему отцу. Если найдешь их…
– О, я обязательно найду твои часы. Только вот не знаю, стоит ли их тебе отдавать. Может, оставить в виде платы за лечение. – Она подошла к двери и распахнула
Он сунул снегоступы под мышку и вышел из дома.
Скотти захлопнула за ним дверь и, моментально забыв о своем гневе, подошла к окну, чтобы в последний раз взглянуть на него. Головин надел снегоступы, посмотрел, сощурившись, на небо и медленно побрел в сторону заходящего солнца.
Скотти потерла руки и снова подошла к окну. С каждой минутой становилось все очевиднее, что ее прогноз оправдывается.
Пасмурное небо затянули свинцовые тучи. Час назад буквально на ее глазах мохнатые тучи начали переползать через перевал и вот уже заволокли все небо над долиной.
Девушка со страхом отошла от окна. Подбросила в огонь сосновых шишек, отвернулась и краем глаза заметила, как Маггин осторожно обнюхивает подушку и постель, на которой спал адвокат из Сан-Франциско.
Скотти с печальным вздохом подошла к еноту, забрала у него подушку и прижала к лицу. Вдохнув терпкий мужской запах, она с наслаждением закрыла глаза.
Скотти Макдауэлл стояла, крепко прижимая подушку, и упрекала себя за то, что позволила чувствам взять верх над здравым смыслом. Она ни в коем случае не должна была отпускать его в такую погоду… Честно говоря, его нельзя было выпускать из дома в любую погоду. Даже если бы рана полностью затянулась, Александр не сумел бы уйти далеко от дома и в яркий солнечный день. Выставить же его за дверь в метель, в приближении которой она нисколько не сомневалась…
Не выпуская из рук подушки, Скотти опустилась в кресло-качалку. Перед глазами возникла жуткая картина: правительственный чиновник из последних сил бредет по свежевыпавшему снегу и падает от бессилия. Девушка закрыла глаза и попросила Бога сохранить ему жизнь.
Маггин забрался к ней на колени и уютно устроился на подушке.
– Ах, Маггин… – пробормотала Скотти Макдауэлл, окидывая печальным взглядом пустую комнату. – Неужели нам теперь до весны предстоит жить вдвоем? Неужели в доме будет тихо, как в деревенской церкви?
Сердце заныло, когда она представила долгие сумрачные зимние дни. Раньше ей казалось, что она готова к одинокой зиме. Она была в этом уверена до того дня, когда в ее жизни появился Александр Головин.
Маггин потерся нежной и чувствительной кожей вокруг рта о фланелевую наволочку.
– Знаешь, я ведь отправила его на верную гибель, – хрипло проговорила Скотти. – Можно сказать, убила своими собственными руками. С таким же успехом можно было приставить к его виску револьвер и спустить курок.
Она быстро встала и сбросила
– Никогда нельзя позволять чувствам брать верх над здравым смыслом, – нравоучительно произнесла она.
Отец бы очень расстроился, если бы узнал, что она выставила больного человека за дверь в метель, даже если этот человек работает на ненавистное правительство. Йэн Макдауэлл обязательно бы нашел правильное решение.
Девушка подошла к окну, отодвинула штору и вгляделась в темноту. Наступила ночь. Она не видела падающего снега, но слышала ветер: он шумел в ветках сосен и завывал в углах дома. Настроение у нее ухудшалось с каждой минутой.
Крупные снежинки падали на окно, таяли и крошечными ручейками стекали на подоконник. Из маленького комода около кровати Скотти достала вату, собираясь заделать щели в окнах.
Может, законопатить и дверь? Ведь у нее до весны не будет гостей.
Скотти стала заталкивать вату в щели между рамой окна и стеной и вдруг услышала звук, непохожий на вой ветра; Она остановилась и внимательно прислушалась. Похоже на какую-то птицу…
Тупи?
Девушка посмотрела в окно. Сердце взволнованно забилось. Так и есть, Тупи. Она бросилась к двери и распахнула ее.
– Тупи? – громко крикнула Скотти в воющую ночь, но с трудом расслышала свой голос.
Индеец медленно брел к дому, волоча за собой что-то тяжелое.
Сощурив глаза, Скотти Макдауэлл вгляделась в темноту. Ледяные снежинки больно жалили лицо, она не могла ничего разглядеть.
– Что? Что случилось?
Тупи втащил в хижину индейские сани. Скотти с трудом захлопнула дверь и закрыла на засов.
Она бросилась к индейцу, опустилась на колени перед деревянными санями и развязала веревку на брезенте.
Сердце екнуло. Она схватила грубое одеяло, которым было накрыто тело, и открыла лицо. Алекс!
– О, Тупи! – всхлипнула Скотти. – Где же ты нашел его?
– Ты его знаешь?
Девушка кивнула и сдернула одеяло.
– Да, я… я знаю его. – Она развязала шнурки на ботинках, сняла их с холодных, как лед, ног Головина.
– Он лежал в сугробе около моей хижины. Что он делал в лесу в такую метель?
Скотти пропустила вопрос мимо ушей.
– Положи его на кровать, – попросила она. Тупи с трудом поволок Алекса к кровати.
– Так что он делал в лесу? – повторил индеец.
– Нужно снять брюки, – решила девушка, не обращая на него внимания. – Он промок до нитки.
– Ну? – Тупи нетерпеливо посмотрел на нее. На его обычно добродушном лице застыло сердитое выражение.
Скотти прислонилась к кровати и ответила:
– Это я во всем виновата. Не надо было так злиться… – Она посмотрела на Тупи и изо всех сил сжала зубы, стараясь сдержать душившие ее слезы.
Тупи увидел, что она искренне сожалеет о случившемся, и из его глаз ушла суровость.