Пылающая башня
Шрифт:
Размеров кронштейна, конечно, не хватало, чтобы уложить Шувалова в полный рост. Главное при искусственном дыхании – правильное положение верхней части тела.
Клиент приоткрыл глаза, посмотрел перед собой ничего не выражающим взглядом.
– Не надо, со мной все в порядке.
– Я сделаю укол сердечного. У меня тут с собой походная аптечка.
После укола Шувалов окончательно пришел в себя, даже хотел встать на ноги.
– Тихо-тихо. Не надо пока резких движений.
На очереди краткий разбор полета. Ты
Шувалов что-то неразборчиво проворчал. Его лицо постепенно принимало прежнее выражение, С плотно сжатыми губами он смотрел куда-то мимо проводника.
– Давай все-таки разберемся, что случилось с карабином. Он абсолютно целый, так? Так. Перед подъемом я лично его проверял, так? Так. Самопроизвольно такая штука раскрыться не может.
Какие у тебя версии?
– Я готов идти дальше, – тихо, но уверенно произнес Шувалов.
– А я нет. Я должен выяснить причину происшествия. Даже если этот разговор тебе не очень приятен.
– Не знаю. Сорвался вниз, думал, сейчас повисну на веревке. Вдруг чувствую: она меня душит.
Больше из клиента не удалось ничего вытянуть.
– Чудеса… – констатировал Дорогин. – Мне очень жаль, но придется спускаться. Думаю, острых ощущений тебе хватило с избытком. Спускаться будем рядом, бок о бок.
Клиент не возражал. Убедившись, что он крепко стоит на ногах, Сергей еще раз напомнил:
– Без команды ни шагу. Здесь, как в горах, нужна железная дисциплина. Даже в троекратном размере: на отвесные склоны новичков не берут, а здесь мне такие фрукты попадаются…
Дорогин говорил больше обычного, чтобы побыстрее успокоиться. Дыхание смерти только что пахнуло в лицо. Что это было? Происки Кащея?
Предупреждение? Слишком рискованное. Клиент мог сорваться вниз, а спустить на тормозах второй за короткое время смертный случай «Эвересту» вряд ли удалось бы.
Вдруг недоразумение разрешилось в один момент. Шувалов теперь спускался справа, совсем рядом. Раз за разом Дорогин придерживал его за пояс, правильно выставлял чужую ногу. Вдруг клиент резким рывком выхватил нож из накладного кармана дорогинских штанов и полоснул по веревке.
Ничего не поняв, Муму успел схватить его, притиснуть к поверхности стальной «трубы», еще теплой после долгого солнечного дня. В следующую секунду он сообразил, что оказался на высоте рядом с самоубийцей. Веселенькое дело: попробуй удержать над пропастью человека, который поставил себе целью туда упасть.
– Отвали, отстань! – плотно сжатые губы приоткрылись и брезгливо изогнулись. – Отвяжись, тебе говорю. Я оставил записку, написал, что это моя воля. Ни проводник не виноват, ни фирма.
Я сам…
В голосе его слышалась ненависть. Второй раз подряд он не смог выполнить свое намерение. Дорогин понимал состояние клиента. Прощание с жизнью,
– Все, братец, доигрался. Больше тебе доверия нет, – объяснил он.
Самоубийца отчаянно дергался и брыкался, готовый увлечь за собой Дорогина к мириадам московских огней. Сергей почти уже привязал его руку к ближайшему небольшому выступу, когда локтем свободной руки тот ударил его в живот.
Прижим чуть ослаб, самоубийца с резким выдохом оттолкнулся от башенной стены, и оба опрокинулись в бездну.
Веревка, закрепленная на страховочном узле, растянулась на добрых три метра и упругим толчком чуть подбросила вверх две сцепившиеся фигуры. «Ах ты гад! – разозлился Дорогин. – Тебе теперь все по барабану? Готов и меня без спросу в компаньоны взять?»
Уцепившись за антенну, он подтянулся, продолжая изо всех сил прижимать к себе Шувалова. Никто не хотел сдаваться, оба скрипели зубами. Наконец Сергей ударил противника лбом в висок и перехватил обмякшее тело поудобнее. Облизав сухие от напряжения губы, крепко связал за все четыре его конечности.
Минут пять тяжело дышал. Потом присел на одной ноге, как птица на жердочке. Закурил сигарету. Поискал, где нож. Не видно. Выпал, видать, во время борьбы. А мог бы оказаться у него в сердце. Беспечно держать такую вещь в кармане без застежки.
Придя в себя, Шувалов презрительно улыбнулся.
– Пустой номер. Все равно отцеплять придется.
Человека не заставишь жить против его воли.
– Жить не хочешь, а сам живучий как кошка.
Смотри, как быстро оклемался… Не собираюсь я тебя холить и беречь, жив ты или подох, меня интересует меньше всего. Только здесь ты не подохнешь, выбери себе романтическую смерть где-нибудь в другом месте. Вариантов хватает.
– Романтическую… Что ты понимаешь в этом деле, тупой колхозник?
Так Дорогина еще никто не называл. Он не столько оскорбился, сколько удивился.
– Сейчас снова тебя вырублю и подтащу ниже.
Очухаешься – еще раз по мозгам получишь. И так столько раз, сколько потребуется. Они ведь тебе все равно уже без надобности.
Тут у самоубийцы родилась новая идея. Он решил добиться от проводника понимания и сочувствия.
– Если б тебе довелось пережить то же, что мне… Полный мрак, никакого просвета…
– Кому ты рассказываешь? Тупому колхознику все равно не врубиться.
– Извини, это я сгоряча… Я же не прошу ничего особенного, дай мне только умереть по-человечески.
Он слишком долго крепился, теперь губы дрожали и по лицу текли слезы.
– Эти суки выкинули меня на улицу. Так и планировали с самого начала.
Молчание превратилось в судорожный поток слов, из которого с трудом можно было понять, что Шувалова выжили из какой-то фирмы, которую он в свое время открыл вместе с близкими друзьями.