Пылающий меч
Шрифт:
Яхмес, сын Абаны, вновь удостоился золотой награды за доблесть и подучил трех пленниц, которые в будущем станут служанками в его доме. На памятной стеле, перечисляющей трофеи, он прочитал иероглифы, написанные хранителем царской печати Неши: «Спасший жизнь фараону Яхмосу наконечник стрелы, привезенный из побежденного Авариса».
На восемнадцатом году царствования фараона Яхмоса, сына Яххотеп, столица царства гиксосов перестала существовать.
Множество голубей понесли
— Никаких следов Хамуди, — доложил градоправитель Эмхеб.
— Уверен, что трус сбежал, — презрительно бросил Хонсухотеп.
— Пока правитель гиксосов жив, нам не увидеть конца войны, — заявил фараон Яхмос. — У Хамуди в руках могучее войско, и он будет мечтать только об одном: вернуть обратно свои владения.
— Его войско очень скоро узнает, что Аварис пал, — заговорила Яххотеп. — И позабыть об этом они не смогут. Нам нужно как можно скорее освободить все города Дельты и набрать новых воинов. Но сначала выполним волю предков. Я уверена, что красная корона спрятана где-то в крепости. Если понадобится, мы разберем ее камень за камнем.
Посланные на поиски Хамуди воины разошлись в разные стороны. Взволнованный Афганец подошел к фараону и царице.
— Госпожа, господин, прошу вас, пойдемте со мной…
Он привел их в небольшой сад. Упавшие со стен камни разбили дорожки, сломали деревья. За первой аркой, увитой плющом, стояло множество огромных кувшинов.
— Я приподнимал крышки, — сказал Афганец, — там задушенные младенцы.
Сотни других кувшинов стояли за второй аркой.
Хамуди во время осады избавлялся от лишних ртов…
— А там перед рощей тамариска лежит мертвец, рассеченный надвое, — сообщил подошедший Усач.
— Значит, это и есть лабиринт! — воскликнула царица. Она не сомневалась, что владыка тьмы мечтал расправиться с ней именно в этой кровавой западне, столь приятной и невинной на вид. — Сожгите его, и немедленно.
Поблизости раздалось жалобное мычание. Эмхеб обнаружил за загородкой дикого быка. Вход к нему был завален камнями и кирпичом.
— Освободите его, — распорядилась Яххотеп.
— Имейте в виду, он опасен, — предупредил флотоводец.
— Бык олицетворяет могущество фараона. Апопи своими чарами превратил его в убийцу. Но мы вновь вернем его в царство Маат.
Как только проход к воротам расчистили, возле них встали копейщики и лучники, целясь в быка, который не сводил глаз с царицы.
— Не двигайтесь, госпожа, — умолял ее градоправитель Эмхеб. — Он проткнет вас насквозь одним движением рогов.
Мощный зверь рыл копытом землю.
— Успокойся, — попросила его Яххотеп. — Никто больше не заставит тебя убивать. Позволь мне предложить тебе мир.
Бык приготовился броситься вперед.
— Опустите луки
— Вы совершаете безумие, — воспротивился Хонсухотеп.
Быстро и ловко царица приложила Око Ра ко лбу быка, тот успокоился, взгляд его стал ласковым и благодарным.
— Вот теперь ты и в самом деле свободен, — сказала Яххотеп. — Дайте ему пройти.
Бык неторопливо покинул пределы крепости и направился в сторону болот.
— В крепости еще есть гиксосы, — предупредил хранитель царской печати Неши. — Наш пехотинец получил серьезную рану возле тронного зала.
Афганец и Усач были первыми, кто с кинжалами в руках влетел в тронный зал. Из глубины его вырвалось пламя и опалило руку Афганца.
— Здесь тоже действует заклятие! — вскричал Усач.
— Око Ра сейчас снимет его, — пообещала царица.
Она вошла следом за своими воинами и направила жезл с сердоликом в сторону вырывающегося пламени.
Камни пощадили головы грифонов, и они готовы были сжечь каждого, кто приближался к трону.
Под защитой Ока Ра Яххотеп подошла к ним и завязала им глаза. Потом Эмхеб замазал их гипсом. Ослепшие грифоны никого больше не сожгут огненным взглядом.
— Разломайте трон на тысячу кусков, — распорядилась царица, — и всем уцелевшим статуям заткните нос. Апопи наверняка заколдовал их, они умеют отравлять воздух.
— Госпожа, — объявил Неши, — мы нашли потайной покой.
Боясь посмертного заклятия Апопи, Яххотеп приказала открывать дверь при помощи очистительного огня. Железные засовы расплавились, и дверь со скрипом отворилась.
В тайном покое лежала красная корона Нижнего Египта.
54
Заключенного 1790 томило беспокойство. Вот уже месяц на каторгу не приводили новых осужденных.
Люди вокруг него продолжали умирать. Теперь его официально назначали могильщиком, и за это дополнительно кормили. Стража привыкла к изможденному скелету, удивляясь всякий раз, что жизнь в нем еще теплится. Несмотря ни на что, Голенастый был жив и даже брался чинить сандалии надсмотрщикам, потому что его работящие руки не привыкли к праздности.
— Мне надо закопать двух девочек и старика, а лопата у меня сломалась. Вот она, посмотрите. Можно я возьму другую? — Голенастый ждал ответа от начальника караульщиков, бородатого иранца.
— Копай руками!
Голенастый покорно поплелся прочь, но иранец его окликнул:
— Так и быть! Возьми другую в сарайчике!
Кроме лопат там лежала куча бронзовых клейм, которыми выжигали номера на коже каторжников. Голенастый взял одно и закопал в углу двора. Если он выйдет живым из этого ада, он сохранит вещественное доказательство своих мук, будет каждый день смотреть на него и благодарить судьбу за избавление.