Пылающий мост
Шрифт:
– Давай зайдем внутрь, – ворчливо сказал жрец, но было очевидно, что просьба мага ему польстила.
Расторопный слуга, не дожидаясь отдельного распоряжения, притащил поднос, уставленный тарелками и тарелочками, а под мышкой держал высокую бутылку. Он быстро и бесшумно расставил принесенные блюда на столе, откупорил вино и растворился в темноте коридора.
– Я такой голодный, – пожаловался Нингишзида. – Сегодня был на приеме у владыки, пообещал остаться обедать, но так закрутился, что вспомнил об этом только сейчас.
– Так пошли за своей порцией, – рассмеялся
Несколько минут молча жевали. Наконец жрец не выдержал:
– Рассказывай, заговорщик. Знаешь ведь, что мне далеко не безразлично, что ты там удумал.
– Знаю, – согласился Магнус. – Оттого и пришел к тебе, а не к кому-нибудь другому. Наверное, неправильно начинать с того, с чего начну я, однако выхода нет: я обязан признаться, что я – один из самых сильных магов этого мира.
– Не удивлен, – ответил Нингишзида, принимаясь за свиную ножку. – Я именно так и думал всегда. И госпожа Каэ тоже так считает, только она упоминала о том, что некоторые моральные принципы мешают тебе по-настоящему заниматься этим ремеслом... или искусством.
– Искусством, – кивнул Магнус. – Госпожа Каэ всегда права. К сожалению, сейчас она настолько занята, что я не хочу ее преждевременно беспокоить. Видишь ли, я тут набросал чертежик. – Чародей вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист плотной желтоватой бумаги и, развернув, предъявил его Нингишзиде.
Жрец вытер жирные руки льняной салфеткой и только потом бережно взял чертеж.
– Так, так, – покивал седой головой. – Понимаю, понимаю... и это понимаю... а вот тут – извини... А здесь что?
– Сейчас все объясню. Сперва я нанес на карту Арнемвенда все места, где Каэ добыла талисманы Джаганнатхи, – видишь точки? Потом соединил их. У меня вышло что-то крайне знакомое, но я долго не мог понять, с чем сие изображение ассоциируется. И только позавчера меня осенило – это же знак Лавара! Только неполный, недорисованный.
– Милый мальчик, – мягко сказал жрец, – я тебе верю на слово, но только учти, что я понятия не имею ни о каком знаке Лавара. И если ты хочешь, чтобы я что-то понял, начни сначала.
Магнус помолчал, собираясь с мыслями, затем произнес:
– Каждый чародей может наложить на любой предмет или место охранное заклинание – запереть тайник, сделать его невидимым, недоступным, поставить возле него демона. Повторяю, что это может сделать любой сообразно своим способностям и силам. Естественно, что таких заклинаний может быть до нескольких тысяч, и разобраться в них довольно сложно. Вот почему самые сильные, самые могущественные маги, встречаясь с подобными сложностями, не пытаются разгадать, что именно изобрел очередной их коллега, а снимают запрет, пользуясь своим заклинанием. Знак Лавара – самый мощный отпирающий символ. И всего несколько магов (заметь, что я даже не говорю – человек!) могут им воспользоваться. Да и то не всегда.
– И как это связано с местами, где спрятаны талисманы?
– Я подумал, что когда Каэ как бы дорисует этот знак, то будет снято какое-то заклятие. И мне кажется, что талисманы расположены
– Насколько силен знак Лавара? – поинтересовался жрец.
– Настолько, что он может открыть путь к превращению в бога...
– Только не это! – воскликнул Нингишзида.
– Поэтому, мудрый, мне и нужен твой совет. Я не знаю, говорить ли Каэтане об этой возможности, советовать ли ей разыскивать талисманы в определенном порядке, или наоборот – утаить от нее эту информацию. Что впустит в наш мир знак Лавара – союзника или врага? Свет или мрак? Жизнь или мгновенную гибель? Мне страшно, жрец...
– Мне тоже страшно, – тихо сказал старик. – А ты уверен, что это не простое совпадение? Может, – добавил с надеждой, – здесь лишь случайное сходство?
– Это легко проверить, Нингишзида. Когда Каэтана вернется, мы спросим у Ниппи, где еще хранятся талисманы, и отметим эти места на карте.
– Нам только этой загадки не хватало, – поморщился жрец. – Вот ты пришел ко мне за советом, а я ничего дельного сказать не могу. Ошибиться боюсь. Скажу тебе молчать, а выяснится, что я отнял у мира его надежду. Посоветую довести дело до конца – и разразится катастрофа. Беда да и только... Ты вот что, Магнус. Никому не говори, пока суд да дело, а когда Каэ прибудет с Джемара, мы осторожно выясним, на самом ли деле тайники образуют этот твой знак. И уже после станем решать, как поступить. Согласен?
– Согласен! – весело сказал Магнус. – Спасибо тебе, Нингишзида!
– За что? – искренне удивился жрец.
– За то, что выслушал. Знаешь, насколько легче на душе стало.
– Знаю, – буркнул тот. – Настолько же, насколько у меня тяжелее...
Ночь прошла спокойно, а на рассвете золотистый дракон поднялся в воздух и сделал несколько кругов, пробуя силы.
– Ну как? – спросила Каэ тревожно.
– Вполне приемлемо, – ответил Аджахак. – Раны зажили, только в боку немного тянет. Но это не имеет никакого значения. Сейчас же и двинемся в путь. Ты-то готова?
– Сказать тебе правду? – спросила Интагейя Сангасойя.
– Конечно, зачем мне твоя ложь.
– Я вообще никогда не буду готова к этим приключениям, а еще больше не буду готова к трагедиям и катастрофам. К смерти друзей и к боли. Я ведь безумно боюсь боли, дракон. Я боюсь уродства. Я боюсь такого количества вещей, что мне иногда становится смешно: как я вообще выживаю? Я боюсь предательства и никогда не буду готова к нему.
Поэтому на твой вопрос отвечаю смело: нет, не готова. Но, как ты говоришь, это ничего не значит. Двигаемся в путь!
– Ты действительно бесстрашна, как сам Ажи-Дахак, – молвил дракон.
Они летели над выжженной землей, и огромная тень крылатого ящера легко перетекала между валунами и редкими кривыми деревцами.
Каэтана с благодарностью подумала о доспехах Ур-Шанаби: несмотря на страшную жару, ей было легко и прохладно. Панцирь не стеснял движения, шлем и наручи неощутимо облегали голову и руки, оберегая от солнечных лучей, зноя и пыли. Такахай и Тайяскарон едва слышно звенели в ножнах за спиной.