Пылкая дикарка

Нильсэн Вирджиния

Вскоре пропали и все признаки человеческого жилья. Постепенно горизонт сплющился, превратившись в необозримое водное пространство с растущей повсюду крокодильей травой, камышом и разнообразными болотными растениями с плотными листьями. Нигде не было видно никаких вех, кроме голубоватой линии, границы далекого кипарисового болота. Совсем некстати Иван вдруг начал вспоминать истории о тех людях, которые пропали при переходах через ручьи и водные пути, соединяющие лагуны и громадные морские болота, окружавшие, словно манжетка, побережье Мексиканского залива. Эти страшные истории его соседи креолы, сидя за стаканчиком виски, постоянно пересказывали. Они называли эту местность "дрожащей

прерией". Это было гиблое место, — все, как один, утверждали они, — где человек мог запросто пропасть. Они говорили о пиратах и контрабандистах.

Но иногда такое случалось и с людьми, которым обычно такое не грозило. Например, однажды исчез человек, который практически вырос на болоте.

То и дело ему приходилось слышать рассказы о местном рыбаке, который заблудился. Он устало греб милю за милей по озерам и соединяющим их водным путям, которые были похожи друг на друга как две капли воды, греб до тех пор, покуда его не свалила усталость и он не выронил из рук шест...

— Надеюсь, ты меня не погубишь, — осторожно заметил Иван, обращаясь к девушке.

Улыбаясь, она сказала:

— Положитесь на меня, месье.

Она говорила с поразительной самоуверенностью. Он вдруг осознал, что абсолютно доверяет этой прямо стоявшей в пироге девушке, ведь управлять пирогой было далеко непросто, так как это требовало почти акробатического искусства.

Неожиданно перед его глазами всплыло обеспокоенное лицо владельца таверны. Теперь он понял причину его тревоги. "Что за дичь?" — поинтересовался он тогда. Неужели этот большой кайюн вообразил, что он подыскивает убийцу?

Боже праведный! Эта мысль всего его потрясла, и он еще пристальнее начал оглядывать эту поразительную дочь "старого пирата".

Так как он сидел, то его взгляд вполне естественно упал на коричневые ступни ее ног. Пальцы на ногах были длинные, красивой формы, подъем высокий, выпуклый. Его очаровывали игра ее мышц, когда она, орудуя веслом, пыталась удержать равновесие. Он перевел свой взгляд с ее обнаженных ступней на прекрасные ноги, которые бесстыдно демонстрировали себя через большую прореху в ее коротком наряде, который ничего не оставлял для домысливания и воображения. Мягкие бугорки ее грудей были небольшие, но обладали какой-то изысканной, необычной формой.

У Ивана перехватило дыхание, когда он взглянул на ее лицо, и неожиданно он ощутил, что его мужское естество восстало. До сих пор Лиззи и их дочь Нанетт, с их нежной персикового цвета кожей, серо-голубыми глазами и классической короткой верхней губой, являли для него идеал женской красоты. Теперь же он взирал на то, что так разительно отличалось от их неувядающего английского шарма, как день отличается от ночи.

Разглядывая ее теперь уже совершенно другими глазами, он увидел, что лицо Коко обладало томной, эротической красотой. У нее были большие и сильные скулы, как у индианки, и гордый нос принцессы. В ее раскосых по-азиатски глазах был заметен удивительный рассудок, в них мелькали и озорные искорки, а губы у нее были полные, похожие на созревший плод. Он с изумлением уставился на нее, чувствуя глубокое потрясение.

Она тоже скользнула по нему своим взглядом — от его черных сапог, безупречного костюма до элегантной соломенной шляпы, и этот ее взгляд, казалось, дал понять им то, чего не скажешь словами. Такого взгляда Иван Кроули еще не встречал ни у одной женщины, это был смелый и в то же время невинный взгляд, взгляд, в котором смешались откровенное любование и наивное любопытство, взгляд, сдобренный легкой улыбкой, в которой он с содроганием почувствовал снисхождение.

Его душевная тревога

росла еще из-за того, что теперь только от нее, от этой девушки, зависело его возвращение к покинутой цивилизации. Ручей все извивался, поворачивая то в одну, то в другую сторону, и он уже сбился со счета, не мог сказать, сколько раз он, раздваиваясь, обтекал островок или же исчезал в безбрежной лагуне. Эти водные пути были похожи на паутину на побережье залива Луизианы, в этом раю для пиратов и контрабандистов, которые превратили его в свою территорию и не уступали уже третьему правительству. Может, эта девушка просто возила его по воде кругами? Она ведь знала, что теперь он целиком зависит от нее. Заметив в ее странных глазах искорки удовольствия, он старался сдержать медленно охватывающий его гнев.

"Этому янки, вероятно, неудобно в пироге", — подумала Коко. Ее лицо раскраснелось от жары, а он отгонял тучи кружившихся у него над головой москитов и комаров. Они по-прежнему скользили по водной мягкой глади. Он был напуган, и это тоже развлекало ее.

Но, Боже мой, какие голубые у него глаза! Она с удовольствием смотрела на них, на глянец его черных сапог, которые блестели от покрывшей их влаги, словно всплывшая на поверхность крачка. А какой белизны была его одежда! Она была похожа на оперение цапель, спускающихся, словно белоснежное облако, на болото с восходом солнца. Как долго она сохранит свою белизну здесь, в болотах?

Да, какой он, однако, красивый мужчина! Когда она впервые увидела его рядом с хозяином таверны на причале, брошенный ею быстрый взгляд сразу же отметил малейшую деталь его внешности, — от необычно светлых волос и приятных черт лица до элегантности его костюма. Она была просто ослеплена его совершенством. Ее сердце сразу потянулось к нему так, как оно всегда жадно тянулось к красоте.

"Вероятно, в своем мире это очень важный человек", — подумала Коко, пристальнее разглядывая каждую деталь его наряда, включая золотое кольцо у него на пальце. Но здесь, на болоте, он чувствовал себя не в своей тарелке, — это был ее мир, место, отличавшееся поразительным, бесконечным разнообразием и красотой. От нее не ускользнуло его недоверие к ней, когда причал растаял у них за спиной.

— Вижу, вам не нравятся москиты, — дружески заметила она.

— А тебе нравятся? — раздраженно переспросил он.

— Они меня не кусают.

От самого причала за ними летели чайки, и все еще с полдюжины кружили у них над головой, — их крики были похожи на человеческий смех.

— Еще далеко? — спросил он.

— Мы только отчалили, месье, — рассмеялась она.

Дожив до своих семнадцати лет, она, конечно, знала, что привлекала к себе внимание мужчин, и теперь старалась отыскать в нем признаки, говорившие о том, что и ему она кажется весьма привлекательной. Она заметила, что он старается избегать прямых взглядов, но не может оторваться от ее обнаженных ног. Чувствовала, что он этого не одобряет. Ну а что он хотел? Чтобы она, проверяя поставленные капканы, гоняла в своей пироге по болоту в юбке до пят?

Впереди раздался громкий всплеск. Она быстро повернула голову.

— Водяная черепаха, — сказала она. — Посмотрите! Видите, где подмяты камыши? Вы ее видите?

Иван шарил глазами по указанному ею месту на болоте и наконец увидел уродливую рептилию среди морской травы, разглядел ее подозрительные неподвижные глаза.

— Их очень много на болоте. Из них получается вкусный суп.

Да, это деликатес для креолов, это Иван знал, но они ели таких тварей, блюда из которых он никогда бы не осмелился поставить на обеденный стол.