Пылкие мечты
Шрифт:
– Тогда почему же ты так себя ведешь? – упрямо возразила она. – Я зашла туда сегодня случайно. Я хотела узнать, любишь ли ты ее как раньше. В твоем сердце никогда не было места для кого-то еще. Она не отпускает тебя, и мне ничего не остается, как…
– Я покажу тебе, что остается! – Дэвид схватил ее за руку и потащил к двери.
– Куда ты меня тащишь?
Гвинет попробовала остановиться, но он сильным рывком заставил ее следовать за ним.
– Пришло время, когда ты раз и навсегда должна понять, что я испытывал к ней.
– Дэвид…
Но он не слушал ее лепета. Как раз в тот момент,
– У нас с мисс Дуглас есть неоконченное дело в восточном крыле. Проследите за тем, чтобы нас никто не потревожил, пока я буду убеждать эту тупоголовую девицу, что она единственная, кого я люблю! И что она единственная женщина, на которой я хочу жениться!
Вайолет присела, пытаясь скрыть улыбку.
– Вайолет, не позволяй ему тащить меня куда-то! – взмолилась Гвинет. – Я не хочу никуда идти! Мне действительно вдруг стало плохо. – Она опять стала цепляться за предметы, стоящие в коридоре.
– Ты пойдешь туда сама, или я понесу тебя на руках! Выбирай, – твердо произнес Дэвид. Несколько слуг, проходивших мимо по коридору, прижались к стене, давая им дорогу, и Дэвид опять потащил ее за собой.
– Ты одурманен своим прошлым, – бормотала Гвинет, неохотно подчиняясь ему. – Ты можешь сходить туда и один.
– Тебя больше, чем меня, мучают воспоминания об Эмме. Давай разберемся в этом вместе. И Боже мой, давай сожжем в той комнате все, что там есть, лишь бы освободиться от памяти о ней, и тогда мы с тобой освободимся вместе. Понимаешь?
Гвинет подняла голову и расправила плечи. Ее зеленые глаза смотрели прямо на него, но Дэвид заметил в них неуверенность.
– Я все равно останусь при своем мнении.
– А я хочу кое-что тебе показать.
У Гвинет задрожали колени. Она в самом деле была напугана. То, что Дэвид намеревался сделать, приводило ее в ужас, даже если это давало ей возможность надеяться на счастливый финал. Его слова и поступки робким огоньком освещали конец темного туннеля, который пока что представлялся Гвинет тупиком. Но об этом вряд ли стоило думать сейчас.
Они остановились у комнаты Эммы. Дэвид толкнул дверь и пропустил ее вперед. Войдя внутрь, Гвинет обнаружила, что за последний час здесь ничего не изменилось. Присутствие Эммы ощущалось везде – тут лежали вещи, хранившие память о ней. Гвинет услышала звук задвижки, повернулась и увидела, что Дэвид запер за ними дверь.
– Я не хочу, чтобы нам мешали.
Что ей оставалось делать? Она вынуждена была подчиниться. Гвинет повернулась к открытому окну, чтобы не мешать ему осматривать комнату. На этот раз Дэвид внимательно рассмотрел все предметы, пока его взгляд не остановился на большом портрете Эммы. Это была работа сэра Джошуа Рейнольдса. Рама, усыпанная ярко-алыми розами, служила изумительным фоном для прекрасного лица Эммы, а также для ее белого платья. Гвинет вспомнила то время, когда этот портрет висел в Баронсфорде среди прочих портретов умерших и ныне здравствующих членов семьи Пеннингтон.
– Как мучительно верно портрет похож на оригинал. Можно понять Лайона, когда он не пожелал
Дэвид подошел ближе и остановился перед портретом. Гвинет отвела взгляд в сторону. Она не знала, как ей справиться с ревностью, вспыхнувшей в ее сердце. Каждая пролетавшая секунда казалась ей часом. Внутри ее нарастало беспокойство, болезненно сжималось сердце, а Дэвид все разглядывал портрет. Страхи, которые мучили ее, теперь многократно усилились. Ведь она была далеко не так красива, как Эмма; Гвинет не хватало ее изящества и вкуса, ее обаяния – одним словом, всего того, чем она покоряла мужчин. И Гвинет испугалась, что сейчас Дэвид будет сравнивать ее с Эммой. Гвинет тут же вспомнила, как не очень давно Эмма стояла перед ней и перечисляла ей подробно все ее недостатки.
Эмма умерла, но ее дух по-прежнему мешал им жить.
– Думаю, что талант великого живописца состоит не только в том, чтобы передать броскую красоту изображаемой натуры, но также попытаться уловить подлинные черты характера. Сейчас, рассматривая этот портрет вблизи, я с изумлением заметил то, чего раньше не замечал.
Слова Дэвида привлекли внимание Гвинет. Она не увидела на его лице и следа тех терзаний, которые мучили его на протяжении двух лет после смерти Эммы. Его взор был прикован к картине.
– Сэр Джошуа верно схватил выражение ее лица, но взгляни на ее глаза. От них веет таким холодом, что прямо жутко становится. И посмотри на розы. Некоторые цветы отчего-то поблекли и завяли – видимо, их точит какая-то болезнь. Даже дерево кое-где, там, где краска начинает пузыриться и шелушиться, выглядит так, как будто внутри завелась гниль.
Гвинет взглянула на те детали, на которые обратил внимание Дэвид. Да, он оказался прав. Ей даже показалось, что у неба на заднем плане какой-то хмурый вид, хотя раньше оно всегда выглядело как обычное небо.
– Когда я мысленно возвращаюсь назад, то никак не могу припомнить, чтобы она хоть раз была со мной искренна. Я видел прекрасное лицо, чувствовал, как кровь пульсирует в ее жилах, но понятия не имел, что у нее на сердце и о чем она думает в тот или иной момент. Мне кажется, я никогда не знал Эмму, хотя полагаю, что сэр Джошуа Рейнольдс видел ее насквозь.
Гвинет были понятны чувства Дэвида.
– Я многие годы пыталась быть ее неразлучным спутником, – грустно заговорила Гвинет. – Но ей это очень не нравилось. Она терпеть не могла, чтобы кто-нибудь был к ней близок. Эмма не хотела, чтобы кто-то узнал или догадался, кто она такая на самом деле. Полагаю, что она вообще не нуждалась в подругах, с кем бы могла поделиться сокровенным. Она была очень скрытной.
– Ты слишком добра к ней. Я давно уже понял, что она интриганка, – возразил Дэвид. – Правда, мне потребовалось время, чтобы понять, что она лжет, когда считает это необходимым. Ее обещания почти всегда ничего не значили, если шли вразрез с ее желаниями.
– Ты по-прежнему озлоблен, потому что она предпочла тебе Лайона.
– Нет, я просто был обижен, и это продолжалось очень долго, потому что она играла со мной, перед тем как выбрать его.
Дэвид прошел чуть дальше, с любопытством посмотрел на наряды Эммы, взглянул на прислоненные к стене картины, а потом оглядел всю комнату.