Пылкий романтик
Шрифт:
– Я не стану лгать своему лучшему другу даже ради вас, графиня. Но это не значит, что я отказываюсь помочь вам.
– Вы знаете какой-то другой способ раздобыть деньги, сэр?
– Ни в какую Америку вы не поедете, – отрезал он.
– Извините, но решаю здесь я, сэр.
– Послушайте, черт побери, у вас там ни семьи, ни друзей – никто не сможет защитить вас...
– Но там я буду в безопасности от него.
– Может быть, графини, вы просто склонны преувеличивать опасность? Нам нужно хорошенько разузнать, что на самом деле у графа на уме. Готов взять это на себя.
– Пока
– Решения, графиня, нужно принимать, исходя из ситуации. Разузнаем, что у него на уме, а там уж и будем думать, что делать.
– Но если окажется, что иного и впрямь не остается? – Пенелопа разрывалась между отчаянием и надеждой. – Вы поможете мне бежать в Америку, мистер Хэмптон?
– Графиня, я обещаю вам, что приложу все усилия, чтобы помешать вам вернуться к графу Глазбери, – уклончиво произнес он. – Как я уже сказал, постараюсь узнать все подробности о настроениях графа. А пока нужно подыскать вам какое-нибудь более безопасное место для укрытия, чем гостиница «Майвертс».
– Благодарю вас, сэр, но сомневаюсь, что такое место существует. Мне кажется, я нигде не буду чувствовать себя в безопасности!
– Такое место есть. Во всяком случае, недельку-другую там вполне можно отсидеться... С вашего позволения, графиня!
Не дав ей опомниться, Джулиан вышел.
Пенелопа онемела и стояла, пораженная предложением Джулиана. Нет, она не может принять предложение мистера Хэмптона! Если Энтони станет известно, что его жена жила в доме Хэмптона, Джулиану конец.
«А впрочем, – подумала она, – как он об этом узнает? Хэмптон всегда отличался трезвым взглядом на вещи. Уж он-то, полагаю, сумеет устроить все так, что ни одна живая душа, не догадается...»
Снова вошел Джулиан.
– Да, – разговаривая не столько с Пенелопой, сколько с самим собой, проговорил он, – нужно подыскать вам какое-нибудь укромное местечко. Как бы то ни было, эту ночь вам так или иначе придется провести у меня. Выбора нет. А завтра подумаем.
– Диана вполне сможет приютить меня, сэр.
– С такой кучей народу: она, да Сент-Джон, да их многочисленный выводок. Вряд ли можно рассчитывать; что ваше присутствие в их доме удастся продержать в секрете хотя бы день. Кто-нибудь из них наверняка проболтается. К тому же Сент-Джон скорее всего будет настаивать, чтобы о вашем местонахождении непременно стало известно и вашим братьям.
– В конце концов, вы тоже живете в этом доме не один, сэр!
– Вы имеете в виду моих слуг? Что ж, миссис Таттл, моей экономке, придется раскрыть ваш секрет. Но кроме нее да Баткина, о вас никто не будет знать. В моем доме есть несколько комнат, которыми никто не пользуется. Они годами на замке, слуги туда и не заходят. В данный момент Баткин как раз готовит вам постель в одной из них. Вы можете жить в ней сколько угодно, и ни единая душа...
Пенелопе хотелось заплакать от смущения и благодарности. С минуту она крепилась, но слезы, словно прорвав некую плотину, хлынули ручьем. Должно быть, сказалось нервное напряжение. Сколько всего ей пришлось пережить за несколько последних дней? Хорошо все-таки иметь надежного
Джулиан обнял ее, утешая будто ребенка.
–Ну-ну, перестаньте... – повторял он, – Все будет хорошо! Выпьем-ка лучше еще чаю. А пока расскажите мне про Неаполь.
Пенелопа рассказала ему про Неаполь: про красоты залива, про горы, про остров Капри, про королевский двор, про оперу, про балы... Но это было далеко не все.
Джулиан понимал, о чем именно она умалчивает. Он заметил, что ни один мужчина не был упомянут дважды. Графиня не хотела, чтобы у него возникло впечатление, что кому-то из них она отдает предпочтение. Джулиан так и не узнал, кто этот счастливец, но готов был дать голову на отсечение, Что кто-то явно был.
Об Уидерби Пенелопа тоже ни разу не упомянула. Интересно, знает ли она вообще, что Джулиану все известно об их бурном, но кратком романе? Впрочем, с ее стороны наивно было бы полагать, что Джулиан ни о чем не догадывался. Нужно быть слепым, чтобы не заметить: твой лучший друг неравнодушен к женщине, к которой сам давно пылаешь страстью. По перемене в настроении друга Джулиан почувствовал, что его ухаживания увенчались успехом. Уидерби не рассказывал о своей победе Джулиану, но Джулиан мог назвать даже дату, когда именно это произошло.
Конец этого романа стал настоящим ударом для Пенелопы. Она успела привязаться к своему любовнику, но неожиданно узнала о его предательстве. Это известие потрясло ее.
– Так что, мистер Хэмптон, – закончила она свой рассказ, – я полагаю, теперь вы видите и сами, почему я поначалу предпочла остаться в Неаполе. Погода, интересное общество, обстановка.
Ни в одной женщине Джулиан еще не встречал столько открытости и естественности. В последнее время они с Джулианом были уже не столь близкими друзьями, как в былые годы, но это не привносило холода в ее мягкую, дружескую манеру.
Лицо Пенелопы было таким же открытым, как и раньше. Оно казалось округлым, даже, пожалуй, немного полноватым, но широкие скулы делала этот недостаток почти незаметным. Черные как ночь волосы приятно контрастировали с небесно-голубыми глазами.
– Не тяжело было прощаться с Неаполем? – спросил он. – Ведь уезжая, я думаю, вы понимали, что это навсегда.
–Да, мне было тяжело принять это решение. Но, как я уже сказала, иного выхода я просто не вижу.
– А вы не подумывали о том, чтобы вообще остаться там жить?
Пенелопа пожала плечами:
–Разумеется, я прикидывала в уме те или иные варианты. Но я все равно так или иначе собиралась вернуться в Англию до зимы. У меня есть здесь несколько дел, которые я должна закончить.
Джулиан не стал интересоваться, что именно за дела, но он не смог удержаться от следующего вопроса, чувствовал, что просто не в силах его не задать:
– И у вас совсем не осталось в Неаполе друзей, о разлуке с которыми вы жалеете?
Пенелопа, разумеется, поняла, каких друзей он имеет в виду. Стараясь, чтобы голос ее звучал безразлично, словно речь идет о какой-нибудь совершенно обыденной вещи, Пенелопа произнесла: