Пыльное тысячилетие
Шрифт:
– Ооо-аа-а... – ничего не могу сказать.
– Обожаю твою задницу... – мою, что? Прикрываю глаза, чувствуя странные толчки... Хочется в туалет. Что-то чужое... О... Не там где надо. Что такое? Хмурюсь. Вытолкнуть не получается. Толчки. Картины. Скрип. Шлепок. Никак не вытолкнуть. Хныкыю...
– Спи. Спи. Это сон...
– Би-и-лл. Мне... – черт, да что это такое. Жмурюсь. Внутри. Двигается.
– Ох...
–
– Мне там мешает что-то... – черт, открываю глаза, руку завожу за спину, пытаясь прикоснуться к своей... И почему кровать скрипит. Так противно. Смешиваясь с его стонами. О, черт...
– Вот тут... – хватает меня за руку, мгновение и больше мне ничего не мешает. Картины перестают двигаться. Тишина. Пальцами скольжу по отверстию. Что за сон? Меня тошнит. Что-то мокрое в этой дырке. Пальцами в горячую плоть.
– Билл, мне плохо... – я, оказывается, сижу к на коленях, к верху задницей. Что происходит?
– Еще немного потерпи... – дыхание у моего уха.
– Билл, что происходит? – чувствую, как моих пальцев минует что-то липкое и горячее. Прямо внутрь. И вновь толчки... Быстрые. Напрягаюсь, стараясь вытолкнуть...
Как-то слишком холодно и мокро. Открываю глаза. Уже боюсь это делать. Что я делаю в душевой кабинке? Сверху льется ледяная вода. И как давно я тут? Что я тут вообще делаю? Никаких к черту вечеринок больше. Что я помню? Вечеринку. Помню, что мне было слишком скучно пить тупо текилу. Поэтому я начал смешивать ее со всем подряд... А дальше? Как я домой-то попал?
Вставать было ужасно больно. Кажется, что я застудил поясницу, она ужасно болит. В туалет хочется...
По большому сходил неудачно, теперь очко болит так, будто его ершиком драли. Блять, совсем неудачное утро. Вытираюсь полотенцем и ползу в комнату. Билл спит. Моя кровать заправлена, значит, я даже не ложился? Придурок. Заваливаюсь под одеяло. Спать...
От автора: Спасибо за ваши комментарии, я всех их читаю!!! ^^ Всех с Новым годом! ;)
4
Чертова задница прошла только на третьи сутки. А я так и не вспомнил ничего. Хотел уже к доктору пойти, но Билл, заметив мое ерзанье, сказал, что, скорее всего, у меня там аллергия. Я почувствовал себя полным придурком, ибо он ржал так громко, будто самого смешного клоуна увидел. Но потом блондин все-таки дал мне какую-то мазь, почему-то на ней не было ни одной бирки, все вырвал. У меня выбора не было. Идти, позориться к врачу я не очень горел желанием. Потом стало легче.
Поясница прошла быстрее задницы, хотя если бы я ее застудил, когда сидел под душем, она бы болела около недели. Короче, ходить на вечеринки больше никакого желания нет.
– Я не пойду сегодня на тренировку... – говорю, отрываясь от тетрадей. Я уже второй час сижу над книгами. Начались экзамены. На улице уже выпал
– Смена деятельности, Том... – и снова улыбается, глядя мне прямо в глаза. – Ты не можешь пропускать тренировку... Что ты там учишь?
– Философию... – вздыхаю.
– Я тебе потом помогу, а сейчас на тренировку!
С той вечеринки Билл стал мне немного ближе. Теперь в его глазах не было того привычного холода. Но на любые вопросы о том вечере он отвечал или молчанием, или отговорками. Наверно, он на самом деле ничего не знает. Задница, слава богу, больше не болит.
Сандра ждет нас у входа в спортивный комплекс.
– Привет, - обнимает меня, целует в щеку. – Привет, Билл, готовы к игре?
Блиииин, я совсем забыл, сегодня же первая игра сезона.
– Готов, - вздыхает капитан, и мы входим в двери, - вот бы еще моя команда была готова.
– Ты хороший капитан, я думаю, что они не подведут тебя... – щебечет Сандра, повиснув на моем плече.
– Главное, чтобы я их не подвел... – проговаривает и ускоряет шаг.
Перед самой раздевалкой Сандра останавливает меня, обнимая, шепча что-то о том, что любит, тыкаясь носом в мою шею. Я поймал на себе взгляд Билла. Мне показалось, что это был немного обиженный взгляд. Ну, конечно, он ревнует свою сестру ко мне. Она ведь меня обнимает, мне шепчет о любви, а не ему.
– Увидимся после игры, - касаюсь ее щеки губами.
– Удачи, Билл! – произносит она, опустив ладонь на плечо брата.
– Увидимся, – как-то неуверенно улыбнулся парень.
Я переоделся быстрее других. Когда мы пришли в раздевалку, там уже было несколько членов команды. С Биллом они поздоровались, со мной до сих пор разговаривают через раз. Бывали дни, когда я чувствовал себя частью их команды, но в основном, они в открытую ненавидели меня. Они не давали мне пасов, они могли толкаться, пинаться, тыкать локтями. Иногда я подумывал о том, что подобные унижения не стоят моей любви к баскетболу. Но уходить... Я не люблю сдаваться. Играю и хорошо. Конечно, можно было бы просто записаться на тренировки для всех желающих, о которых я узнал месяца два назад. Но не было желания. Почему-то баскетбол у меня теперь твердо ассоциировался с Биллом, и играть без него я не мог. Во время игры я часто смотрел на нашего капитана. Таким сосредоточенным и серьезным его нигде больше не увидишь. Он уверен в себе, смело раздает указания, командует, не терпит неподчинения. Билл сильный. Развитая мускулатура, красивые руки. Его слушаются беспрекословно. Только на поле с ним никто не рискует спорить. Только в игре от него исходит неповторимый запах власти, уверенности, силы. Даже я подчиняюсь. Ненавижу это, но устоять перед ним – никак.