Пытка любовью

Михайлов Константин

– Да. И даже лифчик порой снимала, - призналась Светлана, - А кого мне было стесняться? Дверь закрыта на предохранитель. На окне решётка, а за окном забор.
–

– Хы, - хмыкнул Игорь, - забор. Как говорится, - "в зоне везде могут быть глаза и уши". Ладно, маленькая моя, успокойся, - обнял он Светлану, - Самое главное, что мы это уже знаем, и нас уже не застанешь врасплох. Как говорят в зоне, "никогда не признавай себя виновным ни перед каким судьёй". А чьи-то слова, могут быть и пустым звуком для тех,

кто их услышит. К словам нужны доказательства. А их нет. И не будет.
–

Следующая неделя проходила без каких-либо происшествий, хотя Игорь со Светланой и были готовы к ним. Они частенько переговаривались об этом во время работы и были ещё более осторожны в работе с "рыжьём". Светлана узнала у Валентины Георгиевны, что в четверг будет последний день пребывания Игоря в стационаре больнички. Игорь понял, что в четверг после ужина он должен будет собрать свои пожитки и идти в свой пятый отряд.

– Свет, - говорил он Светлане, - я тогда в пятницу, наверное, не приду. Надо будет хоть как-то обустроиться после этих двух месяцев.
–

– Конечно, конечно, - улыбнулась она на это, - обустраивайся спокойно. У тебя же будет целых три дня, - пятница, суббота и воскресенье. А в понедельник уже и придёшь. А Валентина Григорьевна тебе опять здесь будет давать твои таблетки. Я с ней уже договорилась. Она такая прекрасная женщина. Самая лучшая у нас в больнице.

Только на обед теперь тебе нужно будет выходить со всеми, и уходить с закрытием санчасти. Опять эти санитары будут мне дверь открывать перед уходом. Не люблю я их подхалимские физиономии.
–

– А ты не смотри на них, - посоветовал Игорь, - Относись к таким вещам несколько философски. Я частенько так поступаю. Иначе жить будет слишком уж противно.
–

В отряд Игорь пришёл, когда до отбоя оставалось ещё около часа. Зайдя в каптёрку, он увидел в ней довольно много народа. Был и завхоз и бугры, и даже завхоз и два-три бугра с соседнего барака, также с ЖБК. Все чифирили. На столе стояли три двухлитровых эмалированных кружки, одна из которых была уже пуста, одна была ещё накрыта фольгой для запаривания чая, а третья парила бывшим в ней ещё чаем.

– Здравствуйте, - поздоровался Игорь.

– О! Игорь, привет!
– послышались голоса в ответ.

Завхоз пятого, Саня Глазырин, сказал:

– Проходи, Игорь, чифирни. Старый, достань для него ещё стакан.
–

Отрядный шнырь тут же поставил пустой стакан на стол и взялся за початую кружку, чтобы налить Игорю чаю.

– А что за праздник?
– поинтересовался Игорь, подходя к столу.

– Да вон, Саня уже последнюю комиссию прошёл на посёлок. Суд только остался, - послышались голоса.

– Ну, счастливо, Александр!
– поднял Игорь свой стакан, который уже подал ему дедок, - Как говорится, дай бог!
–

Он отпил несколько

глотков и поставил горячий стакан на стол. В каптёрке вновь зазвучал тихий гомон голосов.

– Твоё место уже освободили, - сказал завхоз, - Можешь потом устраиваться. Там и тумбочка твоя стоит.
–

– Спасибо, Саня, - поблагодарил Игорь.

– И тебе спасибо, за свиданку, - отозвался тот, - Мне Михалыч говорил.
–

– А что, Хрыч, - прозвучал голос бугра нижнего полигона, - Вот ты уже, наверно, года три как отрядный шнырь. Вот скажи, кто был за это время лучшим завхозом в отряде?
–

Шнырь как-то машинально сразу взглянул на Саню Глазырина.

– Да ты не бойся, - продолжал бугор, - Здесь же все свои. А Саня и суд скоро пройдёт. Это уж точно. Считай, что он уже на посёлке. Скажи, кто был по-твоему лучшим за это время?
–

Вся компания сначала как бы чуть притихла, а потом раздались многие голоса, также желающие услышать его мнение. А когда и Саня Глазырин вставил своё "да не бойся ты", Хрыч, как бы вспоминая, заговорил:

– Конечно же, Александр - самый строгий из всех завхозов. Но справедливый. Просто так никогда и грубого слова не скажет.
–

– Да это мы и так все знаем, - послышались голоса, - Ты на вопрос отвечай. Кто был лучше-то?
–

Но Хрыча такими наскоками было не сбить с толку, и он продолжал обстоятельно:

– Сашка, - тот был так себе. Вроде бы, как и не к месту.
–

– Это ты его за то, что он погоняло тебе такое подкинул?
– спросил кто-то.

– Погоняло это было не от него, а от его щегла, от Олега, - уточнил Хрыч, - А вот самым паскудным завхозом был татарин. У него вся рожа была в пуху. Он уже всего и всех боялся.

Притащил сюда свою кровать, и здесь спал. А меня заставлял спать вон там, - и Хрыч указал пальцем на антресоль над дверью, на которой так же, как и на прочих полках хранились сидоры зэков. Антресоль была занавешана какой-то старой самодельной занавеской, сиреневой в мелкий цветочек, натянутой на тонкой верёвочке.

– Он приказывал задёргивать эту занавесочку, чтобы меня там не было видно. А там за занавеской и дышать-то нечем - говорил Хрыч, глядя на антресоль снизу вверх. И этот взгляд дедка говорил о многом.

– Ха-ха-ха!
– раздался дружный хохот.

– Ты, говорит, - продолжал Хрыч, - если только дверь выломают, - спрыгивай оттуда и беги в соседний отряд звонить по телефону, а то у нашего могут и шнур оборвать.

А я и забираться-то туда мог кое-как, вон, по полкам. Я ж не молодой. А спускался вообще с трудом. Пару раз даже ё...ся на пол. Правда, не с самого верху.

А тут - прыгай. Ага, с такой высоты. Я что, дурак? Да я бы там и сидел.
–

– Ха-ха-ха!
– вновь прозвучал взрыв хохота.