Пытка любовью

Михайлов Константин

Теперь можно было и выйти из барака и покурить "на солнышке". Игорь выщел и закурил, сев на небольшую невзрачную лавочку, находившуюся возле их половины барака, напротив окон умывальника. Он курил и видел яркие вспышки электросварки за общим "проштампованным" забором их сектора. Там работали работяги Карпача, сваривая что-то для нового высокого бетонного забора, который начали строить, чтобы "как следует" и "ещё круче" отделить жилую зону зэков. Для этого сейчас устанавливали вертикально железные столбы из старых рельсов метров по семь в высоту, которые бетонировали в землю. Сварочный аппарат работал, беря электроэнергию прямо с проводов линии электропередачи, проходившей

на бетонных столбах вдоль дороги за "проштампованным" забором. Для этого работяги хоздвора использовали "народные подручные средства". К концам двух длинных деревянных шестов, метров по щесть длиной, были прибиты железные крюки из толстой проволоки, диаметром семь-восемь миллиметров. К этим крюкам были подсоеденены изолированные провода от сварочного аппарата. С помощью этих шестов крюки набрасывались на провода электропередачи и электроэнергия шла на сварочный аппарат. Всё просто и дёшево или "незабубённо", как говорят у нас в народе.

"У зоновских ментов просто мания какая-то. Всё им нужно загораживать, перегораживать и даже пере-перегораживать, - подумал Игорь, - И зачам им это надо? Хэ! Чтобы "не пущать", куда "не положено пущать". Это даёт им и свой "навар". Ведь из тех кого "не положено пущать", но кому это позарез необходимо, можно потом "вить верёвки", не затрачивая на это особого труда. А можно и просто иметь постоянную "забубённость" для своего кармана. Ведь цены на всё в таких перегородках сразу же скчут вверх на всё. А это уже лакомый кусок для всяких там Ген-машек, чтобы повышать своё благосостояние "без отрыва от работы".

А в государствах такими перегородками служат новые государственные законы, которые также выдумываются для того, чтобы "не пущать" туда, куда "не положено пушать" всех или большинство из всех. А это уже "навар" для чиновников, которые могут некоторых всё-таки "пущать, куда другим неположено". Вот и вся политика для "забубённого" государственного аппарата чиновников всех рангов и мастей. Вот тебе и вся социология государственного института, хитро прикрытого лозунгами "забот о человеке". И ведь некуда и деться в государстве от этого постоянного побора одних другими. Налоги, штрафы, взятки, коррупция, наёмное рабство. А в зонах и тюрьмах - принудительное рабство.

К тому же денег, которые зарабатывают зэки, им на руки не отдают. Их использует государство для своих целей. Поэтому и запрещены деньги для зэков. А это же гигантские суммы. Сотни миллионов дармовых денег для государства за каждый месяц.

Месяц... Как там Светка без меня?

О! Хорошо, что о ней подумал. Ведь триста рублей можно через неё загнать. Мало ли что может случиться с этими комиссиями "на химию". Пусть будут на всякий случай, если этот новый начальник спецчасти может сделать эту "химию" за триста рэ. Нужно будет через неё письмо старикам отправить, чтобы они на её имя деньги выслали, а она мне их и принесёт. Рещено... Пусть будет и один запасный вариант на всякий случай. А за то время, пока будут эти комиссии, нужно будет найти канал, чтобы выйти на этого начальника спецчасти. Нужно будет постараться... И делать это нужно будет тихо и незаметно".

ЕЩЁ НЕКОТОРЫЕ РЕАЛИИ

В этот день Светлана сказала Игорю, что она стала уже свободной женщиной, потому что вчера её развели с её бывшим мужем. В этот день Игорь отдал Светлане написанное им письмо к своим родителям, чтобы они выслали ему триста рублей. Он написал им, что эти деньги ему будут нужны для выхода "на химию", и выслать их нужно на имя человека и по адресу, которые будут указанны ниже в письме. Перед написанием имени и адреса Светланы, который она ему

продиктовала, он тихо закрыл дверь на замок, и также тихо открыл его тогда, когда Светлана спрятала письмо к себе в сумочку. Адрес Светланы автоматически надолго отпечатался в памяти Игоря.

В этот, да и во все последующие дни, перед выездом Игоря вновь на ЖБК, Игорь старался уловить малейшую возможность, чтобы приласкать свою любимую в их "укромном уголке".

– Скоро я не смогу так часто видеть тебя, - сказал он с грустью, сидя за рабочим столом во время работы, - Без тебя мне будет так тоскливо.
–

– А знаешь что?
– повернулась к нему Светлана с лицом, на котором отражался восторг оттого, что она придумала, - Давай я в эту субботу приеду сюда, как для работы, а мы с тобой проведём всё это время в кабинете кардиологии. Я смогу взять ключ у Колодина, скажу ему, что мне нужно будет самой снять себе кардиограмму. Он даст. А его самого в субботу и в воскресенье в санчасть не пускают.

Там, в кардиологии, есть большой больничный топчан. Я принесу шампанское, конфет, чего-нибудь ещё. И мы так прекрасно проведём там всю субботу. Хорошо?
–

– Нет, нет, что ты, - возразил на это Игорь, - Я не допущу, чтобы ты из-за меня здесь рисковала. Какое шампанское? Как ты его пронесёшь сюда? Да там и стены тонкие, слышно всё будет.
–

– А мы шёпотом там будем разговаривать. А в вестибюле никого и не будет. Санчасть же не работает, некому там будет и слушать, - продолжала настаивать Светлана, - И шампанское я пронесу. У меня никогда не копаются ни в сумочке, ни в пакете. И даже не смотрят, когда я им их раскрываю для показа.
–

– Нет, нет, это исключено, - вновь проговорил Игорь, - В зоне везде есть глаза и уши, о которых ты и не подозреваешь. Вспомни хотя бы глаз в дырке забора. Нет, я против всего этого.
–

– Ну и зря, - отвернулась Светлана, как бы обиженно, - А я всё равно всё принесу... И пусть всё это лежит здесь и дожидается, когда ты захочешь.
–

В последующие дни Светлана ещё пару раз пыталась уговорить Игоря провести субботний день так, как она предлагает. Говорила, что они включат у себя компрессор, чтобы он тарахтел, и их тогда труднее будет услышать в кардиологии. Но Игорь, знающий зону намного лучше Светланы, всегда был против.

Эти дни были для Игоря особенными не только тем, что после них он не сможет уже так часто видеть свою любимую Светку. Оказалось так, что в эти дни он последние разы встречался со своими друзьями, - с Толиком Карпачёвым и с Юркой Яковлевым.

Юрка Яковлев встретил его, когда он выходил после ужина из столовой. Он сообщил, что сегодня он прошёл суд "на посёлок" и специально пришёл сюда, чтобы позвать Игоря "отметить это дело". В Отделе труда Гена уже кипятил воду в двухлитровой кружке, на столе стояли три стакана, и лежала кучка конфет в фантиках, среди которых было несколько шоколадных. Юрий сказал Игорю, что особых угощений у него нет, но у него стоит ещё та банка сгущёнки, которую раньше принёс Игорь и просил отложить её на время.

– Значит, это время сейчас и пришло, - сказал Игорь. Он был искренне рад тому, что Юрий прошёл суд.

Вскоре они пили парёнку, курили и разговаривали. Юрий рассказал какой эффект произвела на суд газета со статьёй заслуженного судьи, в которой она утверждала, что Юрий "твёрдо стал не путь исправления". Потом у них пошли разговоры о "химии", о "поселении", о возможности уйти с "химии" или с "посёлка" по УДО. Игорь вспомнил Саню Шашникова, который давно уже был "на посёлке".

– Шашникова уже нет, - сказал Юрий, - Умер "на посёлке".