Пытка любовью
Шрифт:
– Да хватит вам про этого пидора болтать, - сказал Саня Шашников, - Парёнку ведь пьём.
–
– Ты ведь привык по "Асториям" в Москве рассекать, - прокартавил Яша, - В мой кабак, наверное, никогда бы и не зарулил, даже если бы проездом здесь был.
–
– Да. Было дело, - ухмыльнулся на это Шашников, - Я в "Асторию" на белом коне как-то на спор заезжал.
–
– Ну и что тебе за это было?
– спросил Игорь.
– А! Неделю домашнего ареста дали, - как бы отмахнувшись от такого глупого вопроса, сказал Саня, - Меня по-другому и не наказывали, когда папа был жив.
–
–
–
– Как откуда?- неподдельно удивился тот, - Папа давал, - уточнил он и добавил, - Если добрый был, то бросит ключи от своего рабочего стола, и скажет, чтобы больше двух пачек не брал. А, иногда, и трёх.
–
– А если злой?
– опять спросил Игорь.
– Если злой, то сам откроет, и даст, - ответил Шашников.
– А какая ж в этом разница?
–
– Хэ... Если я сам беру, - пояснил Саня, - То возьму пачки двадцатьпяток. А если сам даст, то пачки трёшек или пятёрок. Есть разница?
–
– Он, наверное, много получал?
– не отставал с вопросами Игорь.
– Да нет, - ответил Саня, - В Союзе никто столько зарплаты не получал и не получает, чтобы в "Астории" чуть ли не каждый день кутить до полуночи. Если бы не "толкачи", то не гудел бы и я.
–
– Какие ещё "толкачи"?
– не унимался Игорь.
– Да ты что? С Луны свалился?
– спросил удивлённо Саня, - О-о-о! Да ты ещё совсем ребёнок! Ты же в Сибири все годы жил. Сейчас я тебе быстро всё объясню, - начал медленно говорить Шашников, но было видно, что всем, бывшим сейчас в кабинете, было интересно узнать, кто такие толкачи, - Вот представь себе, что ты директор крупного комбината. И тебе нужно заработать передовое красное знамя по выпуску своей продукции.
–
– Да на х... оно мне было бы нужно это красное знамя?
– твёрдо сказал Игорь, - Я бы сам комбинат начал бы совершенствовать.
–
– Да ты хоть засовершенствуйся, - хохотнул Саня, - Что даст твой комбинат, если на него поставки сырья и комплектующих будут в два раза меньше, чем те, на которые комбинат рассчитан? Ты сядешь лишь ж...й в грязную лужу! Умник!
А на другом комбинате, куда поставки будут идти с лихвой, дадут продукции сверх плана. И заработают передовое красное знамя. А после этого знамени, директор того комбината поедет уже на повышение в Москву, поближе к Кремлю. Там - и все деньги и вся власть Союза. Там вертят миллионами и миллиардами! Там и "крутятся" те, которые прошли уже все эти красные знамёна, как огонь, воду и медные трубы. Для них директора комбинатов - пешки, а сами они - фигуры.
–
– Так что это за "толкачи"? Я так и не пойму, - вновь спросил Игорь.
– Ты, Игорь, парень с головой, но ты честный, - сказал Саня, - Вон, Яша, тот давно уже понял. Он хитрее.
–
Яша при этих словах хохотнул, но Игорь почувствовал, что и Яша ничего не понял о "толкачах". А Шашников продолжал:
– Хитрые директора комбинатов снаряжают в Москву, к моему папе, толкачей. Нагружают с ними грузовые машины разными деликатесами, какими богаты их края, дают им наличными большие суммы денег, чтобы те вручили их моему папе. Ведь папа, как Зам. министра, и вёл все эти дела по поставкам сырья и всего прочего.
Папа давал "добро"
Помнишь, я тебе показывал фотографии нашей дачи под Москвой. Там, на некоторых снимках, видно возле въездных ворот часть длинного здания склада. Таких складов было три. Склады эти были длинные, как на "железке" товарные склады. Так-то вот.
Иногда солдаты целый день только и успевают, что открывать да закрывать въездные ворота. Одни машины приезжают разгружаться. А другие, наоборот, загружаться, чтобы развозить всё привезённое тем, кто имеет вес в этой игре.
А рабочий стол у моего папы был из красного дерева. Шириной как вот эти в длину. Представь, какие в нём выдвижные ящики. Бывало, утром попрошу у папы денег, он откроет ящик, а там лишь несколько пачек лежат на дне ящика. Он бросит мне какую-нибудь пачку мелких денег, как кость собаке. А вечером, смотрю, он уже улыбается. Попрошу денег, он откроет ящик, а там всё забито пачками крупных купюр. Вот так я и ловил моменты.
А дома, вообще, можно было купаться в шампанском или в настоящем коньяке. Да только, ведь, не увидит никто. Какой в этом толк? А я молодой был, любил шикануть, чтобы все видели это. Папа грозился порой, но он любил меня, и через пять минут уже забывал свои угрозы.
–
Шашников отхлебнул пару глотков из своего стакана. Все молчали, глядя на него. Было видно, что никто до этого и не знал о "толкачах", которые для Сани были как бы привычным явлением в Союзе.
– Потом папа умер, - грустно сказал Шашников, - А потом Хрущёв армию сократил. Вот я и попал в число сокращённых. Ох, как же я его ненавижу! Он мне всю мою жизнь испохабил!
Его же эта сучка, Фурцева, министр культуры, выбрала. Она тогда всех объездила, стерва. Тогда было несколько кандидатур на это "место" главы государства. От нескольких влиятельных группировок. А она, стерва, перед выборами за три дня всех объездила. И всем говорила, что вот те - того-то собираются поставить, а вот эти - того-то. Мол, если такое случится, то многим будет несдобровать от этого. Давайте, мол, выберем Хрущёва. Он, мол, Никита, мужик деревенский, недалёкий и добродушный. Такого, мол, и надо сейчас выбрать, чтобы им можно было потом самим руководить, и направлять его куда надо. Вот так его и выбрали, пидора гнойного. Я это точно знаю.
Тогда мой папа был жив ещё. Он мне сам об этом рассказывал. Он хотел, чтобы я тоже вращался в верхних кругах. При папе я с генералами и с маршалами общался. Пил с ними за одним столом. Ты же, Игорь, видел кое-какие фотографии у меня. Это лишь сотая их часть. У меня в Москве есть такие фотографии, которые и показывать-то ещё нельзя никому. Они лежат ещё до поры до времени.
А когда меня сократили из армии, то к кому бы я ни обращался из бывших папиных друзей, - ни одна падла не захотела мне помочь. И я увидел тогда, насколько они все друг друга ненавидят, и радуются, если кто-то из их окружения попадает в беду.
–