Раб и солдат

Greko

Мокрый и продрогший Милов выбрался на другой берег. Отжал свои лохмотья, не раздеваясь. Огляделся. Дороги здесь не было. И не разбежишься. Все заросло камышом и кустами. Идеальное место для засады, но не для скоростного перемещения. Пришлось лезть вверх по склону, прикрывая глаза, чтобы не выколоть их.

Забрался на гребень и решил ждать рассвета. Трудно пробираться по густому лесу в темноте. Да и ждать долго не пришлось. Не прошло и часа, как майское солнце, как по заказу, вылетело из-за Кавказского хребта.

Вася снова припустил в сторону моря. В буковом лесу особо не побегаешь. Густой кустарник мешал. Ветки

цепляли ноги, словно нанялись на службу черкесам и задались целью не пустить Милова к соотечественникам. Он невольно, повинуясь складкам местности, спускался все ниже и ниже по ту сторону отрога, что шел вдоль реки Вулан. В итоге, уперся в болото.

Его пришлось обходить по дуге, рискуя оставить в нем старенькие чувяки. И взбираться на следующий косогор. Там двигаться стало полегче. Особенно когда добрался до ручья. Его глинисто-каменистое русло позволяло худо-бедно перемещаться в нужном направлении, пока ручей не свернул вниз.

Здесь Васе не повезло. Он поскользнулся, шлепнулся в воду и съехал вниз, как по водной горке в аквапарке. Отряхиваясь и проклиная кавказскую природу, он решил с ручьями завязывать. Снова полез в гору. И чуть не уткнулся в черкеса, приглядывавшего за небольшим стадом коров, которое паслось на полянке.

Васе нужно было держаться правее, но не было никакой возможности. Пришлось обходить поляну по широкой дуге, забирая левее. В итоге, Милов уткнулся в щель, которую прорезала бойкая речушка. Он, было, обрадовался, что проберется ее берегом. Но не тут-то было. Приближающиеся голоса погнали его в обратном направлении от моря. По протоптанной тропинке. По голой серой земле, на которой выступающие из земли корни образовывали причудливые узоры. Мимо странного дуба, имеющего в нижней части два ствола, напоминавших нешироко расставленные ноги. Мелькнула и пропала мысль залезть на верхушку дерева и там затаиться. Нет времени!

Милов выбежал к водопаду. По высокой скале стекала вода, образуя мутную заводь. Вася быстро вскарабкался наверх, цепляясь за густо разросшиеся растения. Голоса приближались.

«Что им здесь нужно?» — удивился русский. От греха подальше он двинулся выше, прячась в кустах. К новому водопаду, который вырывался из черной расщелины в могучих скалах, покрытых мхом и плющом. Чаша под водопадом звала искупаться. Красотища неописуемая. Но Васе было не до любования природой. Он нырнул в темную дыру, пробитую давным-давно неумолимой водой и затаился. Убежище было великолепным. Никому с трезвого ума не придет в голову сюда лезть. И не высмотришь спрятавшегося. Не обнаружишь, пока сам не пролезешь в грот.

Он решил подкрепиться. Развязал узелок Кочениссы и с удовольствием вгрызся в кружок адыгейского сыра, заедая его пшенной пастой, которая у черкесов заменяла хлеб[1]. Напился вкуснейшей родниковой воды. И приготовился ждать. На всякий случай, решил снова попробовать натянуть новые чувяки. Мокрые, они легко сели на ногу. Старые уже давно просили каши. Того гляди развалятся на бегу.

Шло время. Вася нервничал. Наверняка, его побег давно обнаружили. И он хорошо понимал, что может быть погоня. По слову столь уважаемого в ауле человека, как Исмал-ок, за русским отправят конные патрули.

Но есть ли выбор? Нужно двигаться к Михайловскому укреплению. Только там русский окажется в безопасности. Вася вздохнул и полез наружу. Его бесило, что вместо того,

чтобы засветло приблизиться к морю, он от него удалился.

Добрался до полянки с черкесом и коровами. Ни о чем не подозревающий горец собирался домой. Весело напевая, он погнал стадо. Вася двинулся за ним, скрываясь в траве и кустах. Так и добрался до аула, с трудом узнав в нем тот, куда его привез Хуци с товарищем. Выходит, он почти добрался до русского форта в прошлый раз?

Милов не сомневался, что за русским укреплением следили. Черкесы, наверняка, выставили секреты, и можно нарваться или на засаду, или на пулю в спину. Следовало проявить предельную бдительность и все предварительно разведать, прежде чем идти на прорыв.

Он обогнул аул и, сторожко оглядываясь, двинулся в сторону моря, то и дело натыкаясь на завалы из огромных деревьев. Перелезть через них было трудно. Приходилось обходить. Он прятался за кустами. Часто не шел, а полз. И все равно вляпался. Конник вылетел на него неожиданно. По закону подлости им оказался Алчигир. Черкес, которого русский скрутил во дворе Кочениссы.

Молодой парень, живший в ближайшем ауле, был донельзя обрадован негаданной встречей. Так и крикнул с коня:

— Какая встреча, урус! Ходи сюда — убивать буду!

Вася кинулся прочь со всех ног. Влетел в густой кустарник и с ужасом понял, что в его одежду впились сотни колючек. Держи-дерево! Тот самый гадкий кустарник, ветки которого пошли на венец с шипами, который был возложен на голову Иисуса во время его поругания.

Русский не знал об этом. Второпях принял большой куст за молодую березку. Даже выругался про себя: «Экие здесь березы зубастые! Под стать хозяевам земли!».

С трудом вырвавшись из древесного плена, Милов бросил взгляд на черкеса.

Алчигир, радостно скалясь, раскручивал аркан. Метко бросил. Веревочная петля упала на Васю. Но он не растерялся. Подскочил к одинокому вековому дереву. Перекрутил аркан вокруг ствола и резко дернул. Не ожидавший от русского такой прыти, черкес грохнулся с коня. Милов скинул с себя ослабевшее лассо и рванул к противнику, сжимая бичак обратным хватом.

Черкес вскочил на ноги и выхватил шашку. Мерзко осклабившись, он закрутил в воздухе причудливые петли. Клинок со свистом рассекал воздух. Милов отпрянул. Быстро огляделся. На глаза попался камень. Он схватил его и, подражая бейсболистам, метнул в Алчигира. Настолько все быстро проделал, что парень не успел убрать голову.

— На!

Камень врезался в лоб черкесу. Тот, не издав ни одного стона, завалился. Вася подбежал. Схватил оброненную шашку и, не задумываясь, воткнул ее в грудь Алчигира, навалившись на нее всем телом. Прямо туда, в открытый треугольник в черкеске между газырями, в бешмет не первой свежести. Горец захрипел. Засучил ногами. Готов!

Милов неловко влез на непривычное седло с короткими стременами и поскакал в гору. Оставил за спиной труп с торчащей рукояткой вверх шашкой.

Добравшись до хребта, он увидел на противоположной плоской возвышенности земляные валы, из-за которых грозно выглядывали орудийные стволы. Склон от насыпи спускался к небольшой речушке. На ее берегу стояла обычная деревянная баня. И в ней парились! Из трубы валил дымок, а из дверей то и дело выбегали полуголые мужики в одних подштанниках, чтобы окунуться в холодную воду с радостными криками. Русские!