Раб Петров
Шрифт:
Вокруг зашумели, захихикали, загоготали – Андрюса почти оглушили эти голоса, зато котёнок, слава Богу, кажется, был забыт. Но нет – двое парней вцепились ему в плечи и развернули лицом к дубу так, чтобы Андрюсу хорошо было видно, что происходит. Вот-вот они спустят псов… Котёнок сжался в крошечный комок, затравленно оглядываясь, одна из собак угрожающе зарычала, когда Андрюс встретился с ней глазами…
На мгновение он забыл обо всём: среди ребятни, что насмехалась над ним и чёрным котёнком, он заметил Катарину, младшую из своих сестёр… Она не хохотала, не показывала пальцем, не призывала к расправе, но и не вступалась ни за Андрюса, ни за котёнка. Просто
Не думая ни о чём, он рванулся из рук своих мучителей, да так сильно, что один из них упал, но тут же подскочил. Он был четырьмя годами старше и гораздо сильнее – от его толчка Андрюс буквально влетел затылком и спиной в ствол дуба; перед глазами на миг всё поплыло, он лишь постарался не упасть. Противник этим не удовольствовался и собрался наградить Андрюса увесистым пинком…
Вот только сделать это ему не удалось: отважный котёнок подпрыгнул и запустил все свои коготки обидчику в ногу – тот заорал от боли, схватил кота за шиворот и шваркнул об дерево. Андрюс зажмурился: он даже не знал, от чего ему было бы больнее – от предательства Катарины или смерти храброго котёнка…
– Ишь ты, смотри, живучий! – произнёс кто-то. – А ну, пусти-ка пса…
И правда, крошечный чёрный комочек если и пострадал от удара об дерево, то не слишком. Андрюс отнял руки от лица, не смея дышать от радости; он подхватил котёнка с земли и прижал к себе, почему-то вовсе не боясь оказаться исцарапанным.
– Оставьте его. Он вам ничего плохого не сделал.
– Ага-а, не сделал? – выкрикнул мальчишка с исцарапанной физиономией, державший на верёвке крупного пса. – Мало глаза мне не выдрал, ведьмино отродье! Вот мы его…
– Мать сказала, в речке топить проклятущего! Чёрный, страшный, не иначе как из преисподней, – поддержала его сестра – белобрысая, растрёпанная девочка лет десяти.
– Не смейте, – спокойно сказал Андрюс. – Не дам.
– Брось его, – посоветовал кто-то. – Брось и убирайся к чёрту отсюда, пока и на тебя собак не натравили.
Всей ладонью Андрюс ощущал бешеный стук крошечного сердечка, однако котёнок не цеплялся испуганно за своего защитника – наоборот, шипел на обидчиков и сверкал зелёными глазками. Андрюс держал другую руку в кармане: там был перстень, который он боялся потерять. И вдруг он ясно почувствовал, как что-то горячее обожгло кожу; он едва не зашипел от боли и на секунду перестал наблюдать за своими обидчиками.
Вокруг шумели: «Да спускай псов, и всё тут! Что с ними возиться!» Кто-то благоразумный слабо возражал: «Да ведь Андрюса же порвут… Нам-то что за него будет?»
И ни слова не услышал он в свою защиту от сестры Катарины. Ледяной порыв ветра с размаху хлестнул его, и Андрюс весь передёрнулся; не рассуждая и не думая больше, он выхватил кольцо из кармана, надел на палец. Изумруд вспыхивал и гас с бешеной скоростью. Кто-то завопил: «Это… Это ж у него камень тот, ведьмовской! Ой, сейчас нас всех порешит!» Высокий паренёк, державший пса на привязи, повернулся к своим и что-то крикнул предостерегающе… Вдалеке сверкнула молния; хозяин пса вздрогнул и нечаянно разжал кулак – собака рванулась вперёд с угрожающим рыком…
И с этого мгновения Андрюсу казалось, что окружающий мир существует в каком-то плотном тумане: он заметил перед собой горящие яростью глаза пса, чувствовал ужас котёнка, слышал
И в этот же миг, почти одновременно, воздух блеснул ослепительно-белый вспышкой – это была уже настоящая молния – раздался ужасный грохот, треск, крики ужаса, надрывный собачий вой… Андрюс упал на землю, прикрыл рукой голову, прижал притихшего котёнка к себе…
Когда же стало тихо, первым делом он поискал глазами сестру Катарину и не увидел её… Зато ему бросилось в глаза обугленное, изуродованное дерево, ещё несколько мгновений назад бывшее могучим зелёным дубом.
Оказалось, что когда в дерево попала молния, почти все его обидчики также повалились на землю и лежали, скорчившись от испуга, трясясь и сжимая руки. Теперь они с трудом поднимались, кое-кто хныкал, другие ошарашенно таращились на расколотое дерево. Хозяин пса кинулся к своему питомцу: тот лежал, вытянувшись, уставившись остекленевшими глазами на реку…
– Катарина! Катарина, где ты? – позвал Андрюс дрожащим голосом.
Кто-то из девчонок тихо вскрикнул, и он инстинктивно повернул голову: несколько ребятишек склонились над чем-то, наполовину погребённым под упавшей огромной веткой. Андрюс глянул мельком, успев лишь заметить стоптанные башмаки, съехавший, заляпанный грязью серый чулок, открывавший тонкую белую лодыжку, подол синей юбки…
И только несколько мгновений спустя он всё понял.
Назад, в городок он нёс сестру на руках. Андрюс сам не понимал, откуда у него взялось столько сил. Стоило ему приблизиться, ребята молча расступились; несколько самых дюжих, кивнув друг другу и поднатужившись, оттащили ветви в сторону. И тогда Андрюс посадил котёнка на плечо – тот сидел смирно, будто всё понимал – и поднял Катарину на руки. Хотя сестра была двумя годами старше, тяжести он не чувствовал и вообще будто наблюдал происходящее со стороны. Они шли к городку; девчонки всхлипывали и размазывали кулачками грязные потёки слёз на щеках, мальчики молчали, опустив головы. А он разговаривал с котёнком; он решил назвать его Тилус – безмолвный. «Ты должен всегда быть тихим и незаметным, – мысленно внушал ему Андрюс. – Иначе тебя всякий захочет обидеть. Не поддавайся гневу, будь спокоен. Я знаю, ты смел, но надо быть и осторожным, особенно в те мгновения, когда меня не будет рядом». Котёнок в ответ тихо мурчал ему в самое ухо.
Перстень Андрюс так и не снял; чудесный камень давно успокоился и перестал метать изумрудные молнии. Андрюс только собирался с силами перед тем, как подумать, заново пережить это всё, и осознать, что с ним происходило. Хотя хозяин собаки не сказал ему ни слова, Андрюсу было его жаль: он запомнил, как мальчик потерянно опустился на колени перед своим погибшим питомцем…
А потом они увидели Катарину… И вот с этого момента Андрюс переставал думать о чём-либо, и вновь начинал разговаривать с котёнком Тилусом: так им обоим было легче. Они подходили к городку; гроза ушла далеко вперёд, вечернее солнце золотило верхушки деревьев, а присмиревший ветер тихо шептал что-то на своём языке; Андрюс ощущал, как тёплое дуновение ласково шевелит его волосы.