Раб своей жажды
Шрифт:
Вскоре я совсем забыл о нем, ибо не успели мы расстаться, как начал подниматься прилив того, что называется открытием сезона, и вскоре волны его унесли меня. У меня не было времени размышлять о странных сегодняшних событиях. Проходя мимо мисс Рутвен, я задумался, к какому соглашению она пришла с Элиотом, но спросить не остановился. Одно мне стало известно — Элиота на спектакле не будет. Когда я его спросил об этом, он сказал, что он не большой любитель театра и вообще всего выдуманного.
Но то, как давали «Фауста» в вечер открытия сезона, захватило бы даже Элиота. Это был ошеломляющий
— Брэм! — позвал Уайльд, тоже заметив меня. — Брэм, дорогой! Ваша юная актриса мисс Рутвен… слышал, это ее первая ведущая роль? Отказываюсь поверить! Только годы репетиций и старания режиссера могли научить ее выглядеть столь триумфально неиспорченной!
Я склонил голову:
— А вы, лорд Рутвен? Вам понравилась игра вашей двоюродной сестры?
— О, необычайно! — Глаза его заблестели. — Она была очаровательна! Однако я совершенно не согласен с вами, мистер Уайльд. У нее тот редкий тип свежести, который не назовешь позой. Она, конечно, увянет, ибо девушка такой красоты и явной смышлености быстро поймет, что стиль превыше истины, но пока, — глаза его вновь блеснули, — это было восхитительное зрелище…
Он прервался и посмотрел мне за плечо.
— Кстати о Люси, — пробормотал он, — вон идет еще один поклонник.
Я обернулся и обнаружил, что по лестнице поднимается Элиот.
— Поклонник? — переспросил я.
— Я так понял, — улыбнулся лорд Рутвен. — Иначе зачем еще мужчины навещают актрис?
Я нахмурился, еще раз оглянувшись на Элиота. Он уже поднялся и задержался явно в нерешительности, не зная, в какую дверь войти. Я извинился перед лордом Рутвеном и Уайльдом и протолкался сквозь толпу к Элиоту. Увидев меня, он направился мне навстречу.
— Мистер Стокер, — спросил он, — как бы мне пройти?..
— В гримерную мисс Рутвен? — уточнил я. — Сюда. Через сцену.
— Мне не нужны сопровождающие. Я помню дорогу.
— Нет-нет, — промолвил я, — меня нисколько не затруднит пройти с вами.
— Что ж, весьма признателен.
Я провел его к сцене.
— Вы пропустили замечательный спектакль! — заметил я, думая о том, как сказать то, что я собирался сказать.
— Да, говорят, — ответил он. — Вроде у мисс Рутвен большой триумф?
— Да, — коротко отрубил я.
Элиот улыбнулся:
— Вроде она стала любимицей?
— Да, — повторил я еще более отрывисто, резко остановился и повернулся к нему. — Доктор Элиот…
— Да?
— Я должен вам сказать…
— Что именно?
— Должен вам сказать… э-э… мисс Рутвен… ее сердце… буду откровенен… уже принадлежит другому.
Он уставился на меня, и постепенно хмурое выражение его лица сменилось удивленной улыбкой:
— Дорогой мой, — заговорил он, расхаживая по сцене, — вы заблуждаетесь относительно сути
— Разве?
— Да, уверяю вас, — подавил он смешок — Мозг мой открыт лишь для размышлений и подсчетов Его никогда не занимал слабый пол. По сути дела, это машина. Будьте уверены, мистер Стокер, я никому не соперник.
В глазах его все еще вспыхивали искорки, словно он увидел нечто забавное.
— Но скажите, кто этот счастливец?
— Какое у вас дело к мисс Рутвен? — в ответ спросил я. — Вы хотите помочь ей?
— Если смогу. А почему вы решили, что ей требуется моя помощь?
— Потому что, — со вздохом произнес я, — последнее время ее что-то гнетет, доктор Элиот. Она боится.
— И сейчас? — На щеках его появился румянец интереса — Думаете, это связано с ее любовными делами?
— Я бы не сказал.
— Не сказали, но подумали… Что ж, если это имеет отношение к делу, мисс Рутвен, вне сомнений, сама мне обо всем расскажет. А мое дело — узнать.
К этому времени мы подошли к гримерной мисс Рутвен. Дверь была распахнута настежь. Элиот постучал и вошел.
— Люси? — позвал он. — Надеюсь, не помешал?
Она подняла голову. Сидела она у зеркала, почти скрытая большими букетами цветов, и поправляла шляпку на собранных в косу золотых кудрях. В лице девушки было еще столько детского, что ее голубые глаза вначале показались нервными, как у фавна, но когда она признала нас, ее свеженькое личико просияло от счастья.
— Джек Элиот… — прошептала она. — Это вы, Джек?
Она протянула руки вперед.
Доктор Элиот поцеловал кончики ее пальцев, затянутых в белые перчатки.
— Замечательно, что мы опять встретились, — засмеялась она, — после… ух… стольких лет! — Она отступила и присела в элегантном книксене. — Ну как, я выросла, милый Джек?
— Да уж, вымахала, — согласился доктор Элиот. — Ты теперь настоящая дама!
Мисс Рутвен рассмеялась и повернулась ко мне:
— Видите ли, мистер Стокер, он и глаз на меня не поднимал с тех пор, как я заплетала косички, играла в куклы и маялась скверными зубами.
Элиот покачал головой.
— Ну же, Люси, не самоуничижайтесь! Она и ребенком была столь же прекрасна, сколь мила сейчас.
— Ах, вы, оказывается, льстец, Джек Элиот! Но я все помню! Он всегда был холодный, как рыба, мистер Стокер. Женщин он считал слишком ветреными.
Элиот слегка улыбнулся:
— Я вам это говорил?
— Да, и весьма торжественно, а мне было тогда всего двенадцать. Вы знаете, что Артур… — Улыбка слетела с ее губ, — Артур, мой брат, мистер Стокер… — Она собралась с духом, и легкий румянец вновь прилил к ее щекам. — Артур называл Джека счетами.
— Очень лестно! — поклонился Элиот.
— И вы все еще сохранили ваши способности к подсчетам, а, Джек?
Элиот пристально взглянул на нее. Голос ее вдруг прозвучал отдаленно и странно. Она мягко дотронулась до ожерелья на шее. С него свешивалась подвеска, и, поглаживая ее, словно амулет, она смотрела не мигая на Элиота. Глаза ее были глубокие и большие.
— Джек, — прошептала она, — Джек… Надеюсь, ваша сила осталась при вас. Потому что она нужна нам. Боюсь, происходит нечто ужасное.