Рабин Гут

Лютый Алексей

Я уже не раз замечал, как человеческие самки (простите! я хотел сказать: женщины) во время ожидания возвращения кобеля (тьфу ты – мужа!) проходят несколько эмоциональных стадий. Первые минуты опоздания мужчины домой женщины проводят, пожимая плечами. Дескать, «раз домой не торопишься, будешь ужин холодным лопать. Я по сто раз разогревать не собираюсь!..».

Следующая пара часов ожидания проходят по лозунгом «мне наплевать, на каком глазу у тебя тюбетейка!». Подозрения по поводу задержки мужа колеблются от «опять, сволочь, с дружками своими водку порет», до

«не дай бог, хоть что-то похожее на губную помаду найду!». В предчувствии самого плохого женщина принимает меры для проведения локальной операции по зачистке от мужа прихожей, вооружаясь скалками, сковородками и другими летательно-ударными предметами.

Последняя стадия, длиной от двенадцати часов до нескольких дней, в первую очередь характеризуется бурными всплесками эмоций в виде слезовыделения и звонков по телефону в различные службы спасения. Начиная от пожарных, кончая «Скорой помощью». В милицию, между прочим, звонят чаще всего!

На этой стадии женщина мечется по квартире и, независимо от своих прошлых взглядов на религию, непрестанно молится. Пока ей это не надоедает. Что случается дальше, я не знаю. Поскольку мой Сеня еще ни с одной женщиной настолько долго не задерживался.

Так вот, Ровена встретила нас как раз на переходе от второй стадии к последней. То есть здоровая деревянная ложка, заменявшая ей половник, в руках все еще была. Но зато в глазах принцессы не было и намека на то, как она ее собирается использовать.

Во избежание возможных рикошетов от Сениной головы, я поспешил спрятаться за широкую Ванину спину. Однако такая предосторожность оказалась излишней. Поскольку единственное, что собиралась сделать Ровена с ложкой, так это уронить ее на землю. В то время, как сама тоже уронилась. Только не на траву, а в объятия Рабиновича.

– Робин, если ты еще себе такое позволишь, то я… – принцесса на некоторое время задумалась. – То я больше на улицу встречать тебя не выйду!

Ой, пригрозила! Умереть, не встать…

– Ну, девочка, успокойся, – растерянно пролопотал Рабинович. – Видишь, даже Мурзик хочет тебе сказать, как мы рады тебя видеть. Мы просто немного заблудились…

– А я вам кукушку поймал, – пробормотал Аллан, выныривая откуда-то из темноты. – Полдня гонялся, пока понял, что это самец. А потом уже поздно стало и я решил, что уж лучше это, чем ничего.

– Да-а, – протянул Жомов в ответ на такое заявление новоявленного орнитолога. – Посадить самца на яйца – это что-то!

Комментарий был столь исчерпывающим, что даже мне совершенно нечего было к нему добавить. Я в уме обобщил жомовское высказывание и представил самого Ивана садящимся на яйца. Попробуйте и вы. Может быть, чуть-чуть посмеетесь. Мне смеяться было некогда, поскольку пред мои светлые очи предстали одна за другой головы нашего керогаза. Оглядев меня с лап до хвоста, словно скелет бронтозавра в музее естествознания, Горыныч повернулся к Рабиновичу.

– Не хочу показаться навязчивым, но есть одна проблема, требующая срочного обсуждения, – прочистив горло и испортив тем самым окружающую атмосферу, проговорил монстр. – Не знаю

почему, но петля времени сжалась еще туже. Увы, моих знаний не хватает, чтобы определить причину этого паронормального явления. Однако могу вас заверить, что вместо недели у нас осталось три дня. Максимум! Из-за этого сдвига мы и волновались, боясь, как бы с вами чего не случилось.

Временной сдвиг? Чего и следовало ожидать! В отличие от этих олухов – Жомова с Рабиновичем, – я понял, что произошел новый сдвиг во времени, едва пропала тропинка, по которой мы шли в Стафорд–Бишопс. Да и причина этого сдвига была мне абсолютно понятна. А теперь до нее додумался и Рабинович.

– Так вот, значит, почему появился эльф, – покачал головой Сеня, повернувшись к Жомову. – Выходит, он нас предупредить хотел, а мы его едва не прихлопнули.

– Нормально нужно предупреждать, а не наезжать на кого ни попадя! – фыркнул Ваня, до которого тоже дошла немудреная истина. – Кто же знал, что этих колхозанов футболу нельзя обучать…

– Вы дали в руки аборигенам новейшие технологии?! – взревел Горыныч, начав раздуваться. – Да вас убить за это мало! Неужели все люди сплошные идиоты? Беда на все три мои головы! Я же предупреждал вас, что даже перемещение манцефаллотога…

– Плавали, знаем, – перебил раскочегарившегося Ахтармерза Рабинович. – Вот только, если футбол теперь технология, то я тогда муфтий всея Руси!

– Неважно, что такое футбол! – не унимался монстр, начиная от возмущения пофыркивать маленькими язычками пламени. Я поспешил убраться подальше, чтобы не оказаться заживо поджаренным. – Важно то, что вы учили дикарей тому, что им знать не положено. Теперь конец всему. Мы ничего не успеваем. Можем ложиться рядочком и просить спеть над нами погребальную песнь.

– Это к Попову. Он у нас солировать любит, – ухмыльнулся Рабинович. – Да не кипятись ты, Ахтармерз, есть еще три дня. Как-нибудь выкрутимся. Да, кстати, Ровеночка, ты нас ужином не покормишь? А то мы все голодные, как блохи на носороге…

Только сейчас я сообразил, что Андрюша и Каута оказались единственными, кто не вышел организовывать нам торжественную встречу. В первую минуту я подумал о том, не приканчивают ли эти вечно голодные господа оставленный нам ужин. Но, прислушавшись, чавканья и хруста разгрызаемых костей не услышал.

В пещере только что-то булькало, громыхали глиняные и медные горшки да раздавалось невнятное бормотание. Любопытство пересилило верность, и я устремился вниз, оставив Рабиновича далеко позади. Я догадался, что Сеня подумал относительно моего финишного спурта, но решил не принимать его мысли о моем предполагаемом обжорстве близко к сердцу. Меня сейчас гораздо больше волновал процесс приготовления Поповым философского камня.

– Взять яйцо, снесенное петухом, дать его высидеть пятилетней жабе и… – едва начав спускаться в пещеру, услышал я бормотание Попова, а затем его истошный крик. – Ты, скотина криворукая, научишься страницы по одной перелистывать? Какого хрена ты мне про выведение василиска статью подсунул? Рехнешься тут с вами…