Рабин, он и в Африке Гут

Лютый Алексей

– Потом. Не отвлекайся, – отмахнулся Сеня, косясь в сторону бархана, на котором должен был появиться Ваня сразу после того, как рытье окопов будет закончено. – Так вот, я тебе говорю, что при знакомстве с девушкой очень важно быть внимательным, вежливым, предусмотрительным и хотя бы просто постараться сделать вид, что ты весь переполнен романтикой.

– Подожди, – перебил его Рамсес, которого приезд жреца вернул в реальность. – При чем тут бабы? Мы же с тобой о евреях говорили. О Моисее с Аароном…

В этот момент Жомов наконец-то взобрался на гребень бархана и отчаянно замахал рукой, привлекая Сенино внимание. Тот кивнул головой и усмехнулся фараону.

– Дырку тебе от

бублика, а не Моисея, – осклабился Рабинович. – Плевать мне на то, усидишь ты на троне или нет, но, если сейчас же не отведешь своих головорезов обратно, здорово об этом пожалеешь!

Ошалев от такого перехода в разговоре, Рамсес замер и тупо проводил взглядом удалившегося кинолога. Мурзик задержался на несколько секунд подольше своего хозяина, но только для того, чтобы выразить свое личное отношение к требованиям фараона и к нему лично. Пес повернулся к правителю Египта хвостом и, забросав его песком, догнал перед барханом своего хозяина. Сене на душевные терзания фараона было наплевать. Куда больше его волновало то, отчего друзья так долго копались. И в буквальном смысле тоже.

– Да, блин, пока этим олухам царя небесного объяснил, как именно окопы рыть нужно, пока Андрюша с Горынычем вернулись, вот время и пролетело, – пожав плечами, пояснил омоновец. – Короче, Сеня, переселенцы уже вовсю делают ноги, Навин с орлами готовят новую позицию, а мы можем начинать.

– Начнем не мы, а фараон, – хмыкнул Рабинович и только тут заметил на боевой позиции Рахиль. – Ты что тут делаешь?

– А вдруг кого-нибудь из вас ранят? – сделала девица круглые глаза. – Ты же сам меня министром здравоохранения назначил. Так кто же лучше меня ваше здоровье охранит?

Сеня обреченно застонал, но на то, чтобы отослать Рахиль назад, у него уже не было ни времени, ни возможности. Во-первых, от лагеря переселенцев остались лишь следы костров на песке да столб пыли на горизонте. Ну а во-вторых, египтяне пошли в атаку. Обиженный фараон пустил вперед закованную в медь гвардию. Та неровным строем двинулась на укрепленный бархан, прикрываемая с флангов погонщиками верблюдов. Колесницы фараон, видимо, решил придержать в резерве до тех пор, пока не выяснит численность противостоящих ему войск. А что ее выяснять? И всей-то армии было, что трое российских ментов, малолетний птеродактиль из параллельного мира, пес да неуклюжая девица. Впрочем, не так-то это и мало!

– Ну что, мужики, приготовились! – скомандовал Сеня, осматривая принесенные Поповым боеприпасы. В довольно большой куче металла было все, начиная от медных колец, являвшихся в Мемфисе разменной монетой, заканчивая столовым серебром и отобранными у бойцов Навина самодельными шлемами.

– Не совсем то, что нужно, но сойдет, – буркнул Рабинович и посмотрел на Рахиль. – Сиди и не высовывайся. Держи Мурзика покрепче и, очень тебя прошу, не дай ему вырваться. Сегодня ему делать нечего. Прибьют, – в ответ умный пес пристально посмотрел на хозяина и, обиженно фыркнув, отвернулся. Рахиль села рядом и прижала Мурзика к груди. Тот попытался было вырваться, но, получив приказ от Рабиновича, остался сидеть на месте, всем своим видом выражая недовольство. Дескать, Сеня, только ради твоего спокойствия я себя какой-то мымре руками трогать позволяю!

– Вот и умница, хороший песик, – согласился с ним Рабинович и, выглянув из окопа, скомандовал Попову:

– Андрюша, давай!

Криминалист горестно вздохнул, одернул на себе форму и нехотя выбрался из окопа. Приблизившееся уже почти вплотную войско фараона, опасливо ожидавшее, что из-за бархана выскочит целая орда головорезов, удивленно застыло, увидев перед собой одного-единственного мента. В любой другой ситуации египтяне бы схватились

за животы от смеха, но большинство уже было наслышано о всяческих чудесах, на которые способны чужестранцы, и вряд ли кто-нибудь из солдат фараона удивился бы, если бы Андрюша вдруг мгновенно размножился до размеров целой дивизии и пошел на них войной. Это было бы, конечно, здорово, но Попов на такие чудеса еще не был способен. Вместо сверхсветового клонирования Андрюша просто заорал:

– Ну и куда, блин, козлы, прете?

С первыми звуками поповского голоса весь авангард египетской армии свалился на песок, как подкошенный. К тому моменту, когда Андрюша добрался до слова «блин», египетская армия оказалась рассечена надвое, а к концу фразы звуковая волна добралась до фараона, сидевшего на колеснице в окружении жрецов, и те дружненько смешались в кучу на песке, не разбирая ни пола, ни возраста, ни принадлежности к разным видам.

Сделав свое дело, Андрюша быстренько свалился обратно в окоп и предоставил Сене с Жомовым возможность проявить себя. Оба милиционера тут же встали в рост и пустили в ход дубинки. То есть попросту использовали их в качестве бит, а метательными снарядами служили металлоизделия, отобранные Поповым у переселенцев. Рабинович с омоновцем действовали слаженно и вмиг сокрушили фланги гвардейских частей, возглавлявших атаку на бархан.

Египтяне в замешательстве попятились и даже попытались бежать, но, упершись в толпу ополченцев, отступление захлебнулось. Бравые египетские военачальники быстро навели порядок в своих подразделениях. А к тому моменту, когда контуженных оттащили в тыл и ряды воинов сомкнулись, кто-то уже успел посадить фараона обратно на его законное место. Тот махнул жезлом, и колесницы помчались вперед, плавно обтекая укрепленный бархан с флангов.

– Все, мужики, змеика запускаем, – рявкнул Рабинович, и все три товарища кинулись к Ахтармерзу.– Но я же просил вас никогда не сравнивать меня с рептилиями вашего мира! – не обращая внимания на вражеские орды, возмущенно завопил Горыныч. – Сколько раз говорить, что подобные параллели оскорбительны для меня, так как…

Договорить он не успел. Трое бравых милиционеров выволокли разбухшего от гнева Ахтармерза на край бархана и безжалостно спихнули вниз. Горыныч взвизгнул и полетел к подножию песчаного холма, но буквально в нескольких сантиметрах от земли смог остановить падение и встал на крыло. Те из египтян, кто не видел его раньше, удивленно ахнули. Возничие колесниц повернули головы в сторону Ахтармерза, наплевав на то, что нужно смотреть, куда они, собственно, едут. Тут же в рядах атакующих повозок возникла сумятица и общая свалка, а Горыныч закончил разгром, пролетев над ними на бреющем полете и слегка прожарив особо ретивых возниц залпами пламени. Перепуганная армия египтян побежала и, может быть, так бы и топала своим ходом до Мемфиса, но какой-то умник додумался метнуть в Ахтармерза каменюку из пращи.

– Ой, чего вы кидаетесь? – обиженно взвизгнул Горыныч, не ожидавший такого обращения с детьми со стороны диких египтян, и, мгновенно потеряв весь объем, свалился на песок.

Солдаты фараона, обрадованные такой эффективной работой своей противовоздушной обороны, дико завопили и прекратили отступление. Часть гвардейских подразделений тут же бросилась вперед, надеясь быстренько затоптать мини-Горыныча подошвами своих сандалий. Пришлось ментам потрудиться во всю силу, плотным огнем прикрывая отход боевого товарища. Даже Мурзик, вырвавшись из объятий Рахили, в этом благом деле поучаствовал. Соскочив с гребня бархана, он злым рыком остановил особо ретивых аборигенов, а назад, в укрытие, вернулся только после того, как Рабинович задолбался звать его к себе.