Работа актера над собой в творческом процессе воплощения
Шрифт:
Роль этики и дисциплины в работе, опирающейся на творческий метод Станиславского, приобретает исключительно важное, а подчас и решающее значение.
Возвращаясь в материалах по этике к вопросу об идейном назначении театра, Станиславский утверждает важную мысль о том, что артистическая этика в широком смысле слова является основой художественности.
Тема идейности творчества как главного условия создания полноценного реалистического произведения искусства раскрывается также и в ряде других разделов тома. Этому важнейшему вопросу посвящена специальная глава о перспективе артиста и роли, связанная по содержанию с главой «Голос и речь».
Глава о перспективе, на первый взгляд, нарушает последовательность изложения элементов
В главе, посвященной проблеме сценического самочувствия, подводятся итоги пройденному разделу «Воплощение» («Внешнее сценическое самочувствие») и всему курсу работы актера над собой («Общее сценическое самочувствие»). Общее, или рабочее, самочувствие актера, по утверждению Станиславского, представляет собой синтез всех изученных и рассмотренных порознь элементов сценической техники и свойств артистического дарования, как внутренних, так и внешних.
Усвоение «системы» и овладение сценическим самочувствием должно быть, по мнению Станиславского, прежде всего проверено и утверждено на практике, в условиях публичного творчества. Этому посвящается специальный раздел главы «Сценическое самочувствие», условно озаглавленный «Проверка сценического самочувствия». Он является важным дополнением ко всему, что было прежде сказано о сценическом самочувствии и его составных элементах. По убеждению Станиславского, сценическое самочувствие не может быть до конца проверена и укреплено в условиях школьного класса, где протекает работа учеников. Школьная работа лишь подготавливает будущего артиста к тому, что ему предстоит испытать и утвердить на самой сцене, на публике. Поэтому ради проверки и утверждения верного сценического самочувствия Торцов приводит своих воспитанников в театр и поручает им маленькие эпизодические роли в спектакле «Горячее сердце». Выступления учеников на театральных подмостках контролируются из зрительного зала педагогом, и таким образом возникает новая форма урока по актерскому мастерству — урок на публике.
Заключительная глава тома посвящена важнейшему вопросу о том, как пользоваться «системой». Станиславский решительно борется с широко распространенным в актерской среде предубеждением против какой бы то ни было теории, системы, техники, будто бы мешающих артистическому вдохновению и непосредственности. Опровергая эту дилетантскую и по существу реакционную точку зрения, он противопоставляет ей требование глубокого и последовательного овладения сценическим мастерством, неустанного изучения основ своего искусства и совершенствования внутренней и внешней артистической техники. Станиславский подчеркивает, что он предлагает актерам не какую-то свою, выдуманную им систему, но систему самой природы, которую нельзя ни опровергать, ни переделывать по своему желанию, а можно лишь бесконечно обогащать и развивать. В познании законов органической природы творчества Станиславский видит свою главную заслугу перед искусством, свой вклад в дело будущего прогресса театральной культуры.
В приложениях к тому публикуются тексты, дополняющие и развивающие содержание некоторых глав или по-новому освещающие изложенный в них материал. Это в большинстве случаев самостоятельные по своему характеру и содержанию тексты, сохраненные Станиславским как материал, могущий пригодиться при дальнейшей доработке тома.
Первый текст — о музыкальности речи — примыкает по своему содержанию к разделу «Пение и дикция», хотя обнаружен в составе рукописи о темпо-ритме речи (но не использован в окончательном варианте главы «Темпо-ритм»).
Вторая публикация представляет собой
Фрагмент о перспективе речи затрагивает одну из важнейших особенностей техники словесного действия.
Беседа об артистической этике в первоначальном варианте книги относилась к первой встрече учеников театральной школы со своим руководителем Торцовым. В дальнейшем, в связи с намерением выделить вопрос об артистической этике в особый раздел (или даже в особый том), Станиславский изъял эту беседу из первой главы, но сохранил рукопись, по-видимому, для использования ее в задуманном им труде об артистической этике и дисциплине. Тема и характер этой первой встречи учителя с учениками напоминают беседы самого Станиславского со студийцами.
В раздел приложений отнесены также две последовательно публикуемые рукописи, объединенные под общим заглавием «Схема „системы“». Это черновые варианты одной из заключительных глав тома (по-видимому, главы «Основы „системы“»). В ней подводится итог пройденному курсу «системы» и устанавливается связь и взаимодействие всех элементов в процессе творчества.
При подведении итогов пройденного курса уточняется вопрос о сценическом самочувствии актера, синтезирующем все изученные и рассмотренные порознь элементы сценической техники и свойства актерского дарования, и снова подчеркивается выдающаяся роль сверхзадачи и сквозного действия в творчестве актера.
Ради сверхзадачи и сквозного действия изучались «все этапы программы, пройденные с начала наших школьных занятий, — пишет Станиславский, — ради них производились все исследования отдельных элементов».
Кроме этих приложений в настоящем издании есть специальный раздел о преподавании «системы» и воспитании актера, относящийся ко всему курсу «Работа актера над собой».
Станиславским была задумана специальная книга, учебное пособие по тренировке актера и практике преподавания «системы». Об этом он говорит в предисловии к «Работе актера над собой»: «Одновременно с этой книгой я должен был бы выпустить ей в помощь своего рода задачник с целым рядом рекомендуемых упражнений („Тренинг и муштра“)… Лишь только главные основы „системы“ будут переданы — я приступлю к составлению подсобного задачника».
Этот «задачник» не был составлен Станиславским, но в процессе подготовки книги «Работа актера над собой» накапливались упражнения и методические замечания по практическому овладению «системой», которые записывались им отдельно или отмечались в тексте различных неиспользованных рукописей как материал для «задачника».
Этот раздел приложений по театральной педагогике делится в свою очередь на три подраздела. В первом из них, озаглавленном «Тренинг и муштра», даны впервые публикуемые примеры проведения практических занятий по «системе». Во втором разделе приводятся примеры упражнений и этюдов для будущего «задачника». В третьем помещены методические указания Станиславского, раскрывающие его взгляды на процесс воспитания актера, а также проекты учебных планов и программ театральной школы. Особенно содержательна иллюстрированная программа-инсценировка, написанная для Оперно-драматической студии в 1937–1938 годах. В этой театрализованной лекции по «системе» содержатся некоторые выводы Станиславского о приемах воспитания актера, опирающиеся на его многолетний педагогический опыт. Исключительно интересен впервые публикуемый раздел программы, относящийся к преподаванию сценической речи. Ни в одном из своих литературных трудов Станиславский так отчетливо не сформулировал основы словесного действия актера на сцене, как в этом документе.