Работа актера над собой
Шрифт:
.....................19......г.
Сегодня Аркадий Николаевич вызвал Шустова и просил его сыграть что-нибудь.
Паше захотелось проверить свою наивность и для этого он просил позволить ему исполнить сцену с ребенком, вроде той, которую играла девочка-статистка в одной из постановок Торцова.
– Люблю за смелость,- заметил Торцов и разрешил Паше сделать опыт.
Он вбежал на подмостки, сдернул со стула суконную скатерть, которая выбросила из себя столб пыли, обернул ею первую попавшуюся деревяшку, вроде полена, и стал убаюкивать мнимого
– Почему вы держите его на весу, а не прижимаете к телу?
– спросил Аркадий Николаевич.
– Чтоб не измять скатерти,- объяснил Паша.- Кроме того, она очень пыльная!
– добавил он.
– Эге!
– воскликнул Торцов.- Ваша наивность расчетлива. Вы недостаточно "дурак", чтобы быть в момент творчества наивным как ребенок, - решил Аркадий Николаевич.
– "Дурак"?
– недоумевали мы.
– Разве артист должен быть глупым?
– Да, если вы считаете, что ребенок или сказочный гениальный Иван-дурак глупы в своей наивности, простоте и благородстве.
Быть таким благородным, доверчивым, мудрым, бескорыстным, таким бесстрашным, самоотверженным дураком, каким мы знаем сказочного Ивана, великое дело. Он получил свое прозвание не потому, что у него нет ума, а потому, что он наивен.
Будьте же и вы таким, если не в жизни, то на сцене. Это золотое свойство для актера.
Недаром же сам А. С. Пушкин сказал: "Поэзия, прости господи, должна быть глуповата" .
– Как же сделаться наивным?
– недоумевал я.
– Делать этого нельзя, потому что в результате получится наивничание, худший из актерских недостатков. Поэтому будьте наивны постольку, поскольку это вам свойственно. Каждый артист до известного предела наивен. Но в жизни он стыдится этого и скрывает свое природное свойство. Не делайте же этого по крайней мере на подмостках.
– Я не стыжусь наивности. Напротив, всячески хочу ее вызвать, но не знаю, как этого добиться,- жаловался Шустов.
– Для того чтобы пришла наивность, надо заботиться не о ней самой, а о том, что с одной стороны ей мешает, а с другой - помогает.
Мешает ей ее злейший враг, тоже сидящий в нас. Имя его - критикан. Чтоб быть наивным, нельзя быть придирой и не в меру разборчивым в вымыслах воображения.
Помогают наивности ее лучшие друзья - правда и вера. Поэтому в первую очередь прогоните придиру критикана, а потом с помощью увлекательного вымысла создайте правду и веру.
Когда же это будет сделано, не пугайте себя тем, что вам предстоит творить, что-то изображать. Нет. Поставьте вопрос совсем иначе: ничего вам творить яе надо, а следует только со всей искренностью решить про себя и ответить на вопрос: как бы вы поступили, если бы вымысел воображения оказался действительностью. Когда вы поверите своему решению - сама собой создастся и наивность.
Итак, прежде всего ищите то, чему вы можете поверить, исключите то, чему вы верить не можете, и не будьте слишком придирчивы, как это было недавно со скатертью: то она казалась вам слишком пыльной, то ее нельзя мять. Коли пыльная -
– А если я не наивен по природе?
– вставил вопрос Шустов.
– Не наивные в жизни могут стать наивными на сцене, в процессе творчества. Следует отличать природную наивность от сценической, хотя, к слову сказать, они отлично уживаются вместе,- объяснил мимоходом Аркадий Николаевич.
– Итак,- продолжал он после небольшой передышки, обращаясь к Шустову,направьте лучи вашего внимания внутрь души, рассмотрите ее и признайтесь, чему вы внутренне верили в только что сыгранной вами сцене.
– Ничему не верил, ничего не чувствовал, а только ломался,- не задумываясь, признался Паша.
– Если это так, то оправдайте, что можете, поверьте тому, чему возможно поверить, что вам больше по силам, в чем легче создать или найти правду,советовал Аркадий Николаевич.
– Не знаю, с какой стороны подойти,- прицеливался Шустов.
– Конечно, лучше всего с внутренней,- не задумываясь, сказал Торцов.Если нельзя подходить к чувству прямым путем, пользуйтесь косвенным. У вас есть для этого манки вымысла воображения, задачи, объекты. Всегда нужно начинать с этого.
Паша принялся что-то искать внутри себя, прицеливаться к тому, что самому было, по
видимому, неясно. Конечно, это вызвало насилие, а за ним наигрыш и ложь.
– Раз что подход к чувству через манки не дает результата,- не насилуйте себя. Вы знаете, что это кончается штампом и ремеслом,- остановил его Торцов.- Поэтому ничего не остается, как подходить к чувству другим путем.
Начните с внимательного осмотра того, что нас окружает, и постарайтесь понять (почувствовать), чему можно и чему нельзя поверить, на что следует направлять свое внимание и что нужно оставить незамеченным, точно в тени.
Вот, например, можете ли вы поверить тому, что "малолетковская квартира" - ваш дом?
– спросил Аркадий Николаевич.
– О да! Мы сжились с ней, как со своей комнатой,- ответил без задержки Шустов.
– Отлично,- одобрил Торцов.- Пойдемте дальше. Стоит ли вам уверять себя в том, что деревяшка - живое существо? Можно ли и нужно ли доводить себя до такой галлюцинации?
– спросил Аркадий Николаевич.
– Конечно, нет,- ответил он, не задумываясь.
– Прекрасно,- согласился Торцов.- Для того чтобы не думать больше о полене, запеленайте вместо него ваше магическое если б.
При этом скажите себе: если бы внутри было не полено, а живой младенец, что бы я стал делать.
Идем далее. Можете ли вы поверить тому, что скатерть является одеялом? Могли бы вы в жизни закутать в нее ребенка?
– Конечно, да,- признался Шустов.
– И прекрасно,- одобрил Торцов.- Вот вы и верьте. Скатерть, превращенная в одеяло, и главным образом правильно выполняемые действия при пеленании - это реальная правда, которой можно поверить.
Паша стал запеленывать деревяшку в скатерть, но у него ничего не выходило.