Работа для ведьмака
Шрифт:
Харт не видела чиновника, но поняла, что он сделал шаг внутрь, а потом его оттолкнули.
— А хорошее место для раздумий, — проговорил вдруг Олмер. — Такой холодный земляной пол прочищает голову лучше, чем дубина.
— Ага, идите уже, — опять сказал солдат.
— Тут им и место, сволочам, — кто-то сплюнул.
Дверь закрылась. Вокруг Неи опять была лишь чернота.
И откуда такая злоба? Удивительно, как быстро люди начинали ненавидеть тех, кто сидел в кандалах. Наручники каким-то образом опускали заключенного до уровня грязи, а тюремщиков возвышали до лордов.
А
Она слышала лишь голос того, кто не пустил Олмера, но в памяти тут же появился улыбчивый Паскет. Молодой мужчина, прошедший войну, не отличался особой силой или ловкостью. Но она считала его хорошим солдатом. Дисциплинированным.
В первый день на заставе только Паскет не прятал глаз, когда она представилась. Солдаты морщили и хмурились, украдкой разглядывая магичку в кителе, а он смотрел спокойно.
— Куда нести ваши вещи? — спросил он, когда все разошлись, а Нея осталась посреди двора с тяжелым сундуком у ног. Как-то забыла приказать поднять его в комнату.
— В дом, — и сама же взяла за ручку с одной стороны, а солдат тут же схватился с другой. — Вы дежурный?
— Нет. Сегодня я должен быть патруле. Но ждал, когда представят нового лейтенанта.
— Вы сержант Милкот? — почему-то решила она.
— Рядовой Паскет. Сержант пока занят, он еще не вернулся из деревни. Но я могу вам показать все что нужно. Я тут уже два месяца служу.
— Недолго, — заметила она.
— Подольше остальных, — улыбнулся он. — Других перевели только две недели назад. Из третьего полка. Его расформировали и разбросали. А я как-то сам попросил перевода. Я из Южной крепости, надоело мне воевать. Вот и вышло что раньше.
— Значит, здесь в основном те, кто служил в третьем полку, до того как их перевели?
— Вроде так. Сержант, я, да еще рядовой Каспин, который приехал на днях, все мы из разных мест. А остальные, да, из третьего…
Сейчас Нея думала, если на заставе и остались люди, которым можно доверять, так это — вот та самая троица: Милкот, Каспин и Паскет. Они ни с кем не враждовали на заставе, но чувствовалось, что существуют отдельно. Никто из них не нарушал ее приказов. И к ней все трое относились с уважением, хоть и побаивались. А с другими солдатами особой дружбы у них не было. Конечно, это не значило, что все трое встанут на защиту какого-то лейтенанта Неи Харт. Но все же надежда, что они будут на ее стороне, не покидала. Оказалось, напрасно. Паскет лишний раз даже не открывал дверь, когда дежурил, и именно он пустил к ней Эрхена.
Нея прислушалась. Она знала, что в мешке к ней затащили человека. Когда его бросили, мелькнули толстые сапоги, но большего не рассмотреть не удалось. Дверь слишком быстро закрыли.
Она боялась двинуться с места, как будто это могло что-то изменить или кого-то спугнуть. Еще когда тюремщики сказали: «Тут им и место», Нея оцепенела, да с тех пор и сидела деревянным истуканом.
Так, со смесью страха и пренебрежения, обыватели говорили о магах. И сейчас Харт безо всякого колдовства знала, в шаге от нее лежит одаренный. Не Бон, потому что боевик подручный Олмера, и пока
Нея сжала непослушные пальцы в кулаки. Ей нужно было собраться.
По всему выходило, что там лежит ведьмак. Лежит и не шевелится.
Кисти рук почти потеряли чувствительность. Нея чуть не попустила мешок, когда пыталась на ощупь в темноте найти того, кого бросили к ней. Пальцы не ощущали грубую ткань, но как-то все же удалось стянуть мешок. Человек дышал, его руки были холодными. Их стянули веревкой за спиной, судя по всему.
Нея медленно провела руками вверх, но так и не почувствовала что под ними. Опустилась на четвереньки. Носом, щекой кое-как добралась до непокрытой головы. Мягкие волосы защекотали кожу, и она почувствовала знакомый запах васильков.
Дальше она спустилась к рукам и деревянными пальцами постаралась развязать узлы. Но вышло так, что в основном она их жевала и тянула зубами. Даже примерно она не могла сказать, сколько с этим возилась. Возможно, путы никак не влияли на состояние человека, но приходить в себя приятнее со свободными руками.
Нея с облегчением выплюнула веревку и высвободила кисти.
Хорошо, что на заставе нет еще одной пары наручников. Правда, выходило, что либо ведьмак чем-то опоили, либо сильно ударили. Или же надели на него снова блокирующий амулет. Его действие редко превышало три часа. И зачем оставлять в живых того, кто был не нужен?
Пока Нея возилась с веревками и размышляла, пленник завозился. Долгое время ничего не происходило, просто какое-то шевеление и тишина.
Страшно представить, как чувствует себя избитый человек, открывая глаза в абсолютной темноте. Что он в этот момент может подумать?
— Как ты? — спросила Нея.
От длительтельного молчания ее голос сипел и, возможно, в темноте лишь еще больше напугал пленника.
— Нея? — вырвался хрип их горла ведьмака.
Харт выдохнула.
До этого она не представляла, как же приятно, когда называют по имени. Особенно в темном подвале и голосом, вернувшегося с того света Эзры.
Смешок вышел неожиданно звонким.
— Тебе весело? — слабым голосом проговорил он.
— Просто рада тебе. Нет, не так. Я рада, что ты жив и рада, что увижу… услышу тебя перед…
— Неужели ты собралась умирать? — удивился он. — Оставь это до лучших времен.
— Не первый раз ты их упоминаешь, эти времена. Но, мне кажется, все лучшие уже позади.
В темноте раздался стон, шуршание и ей в бок ткнулась голова. Ведьмак стоял на четвереньках и дышал, с шумом втягивая воздух.
Ней подняла руки, чтобы прикоснуться к мягким волосам, но ее пальцы ничего не почувствовали. Она неловко опустила кисти на макушку и тут же убрала. Ей вдруг стало обидно, больно и жалко себя. И все из-за того, что она не может прикоснуться.
Даже смешно.
— Это кандалы? — спросил Эзра, находя в темноте ее руки.
Теперь он сидел. Так близко, что она чувствовала его дыхание. От такой близости вдруг накатило странное спокойствие. Она не одна, а даже умирать вдвоем приятнее, чем поодиночке. Хотя лучше бы не умирать.