Работа над ошибками (Puzzle)

Буторин Андрей Русланович

— Сто два... — машинально поправил Алексей, совсем упав духом.

— Тем более! — хохотнул милиционер. — Нашел ты кого слушать!

— Но она мне сказала, что это видел ее сын Василий! С другом... Сергеем что ли...

— Васька Паньшихин с Серьгой Игумновым? О-о-о! Эти наговорят, только рот разевай да уши развешивай! Это ж пьянчуги-тунеядцы, контингент мой постоянный, да и браконьеры еще вдобавок, мать их ети! — ругнулся в сердцах Иван Валентинович.

— Вот-вот! — встрепенулся Алексей. — Именно браконьеры! Бабка так и сказала, что они все это видели, когда перемет прошлой ночью

ставили!

Участковый призадумался, сдвинул фуражку на лоб и почесал затылок.

— Перемет, говоришь? — задумчиво произнес он. — Ладно, с утреца завтра потрясу этих гавриков!

— Почему с утреца?! — возмутился Алексей. — Надо прямо сейчас!

— Ты давай, не кипятись, и мне не указывай, что делать! — остановил участковый Алексея строгим жестом. Затем более мягко добавил: — Во-первых, Васька с Серьгой, если не “рыбачат”, то наверняка сейчас пьяные, и толку от них не добиться. Во-вторых, я сам уже валюсь с ног от усталости. Ну, а в третьих, есть у меня одна небольшая, но оч-ч-чень интересная проблемка!

С этими словами Иван Валентинович кивнул в сторону “УАЗика”. Вот тут-то Алексей и увидел наконец сидящую в машине женщину. Увидел и чуть не вскрикнул: ему показалось, что в машине сидит... Лариса! Сердце сразу же зашлось в бешенном галопе, но присмотревшись внимательней, Алексей понял, что это, конечно же, не Лариса. Да, в чертах ее лица за пыльным автомобильным стеклом было что-то Ларисино: те же острые скулы, чуть вздернутый носик, небольшие, так любимые им припухлости под глазами... Но глаза этой женщины были просто огромными, тогда как у его Лариски они были как бы слегка прищуренными. И еще: Лариса хоть и носила короткую стрижку, но волосы незнакомки из “УАЗика” были не просто короткими — их практически не было вовсе, лишь золотистый “ежик” украшал на удивление прекрасно “вылепленный” череп.

Женщина смотрела куда-то вдаль, но не всматриваясь, а как-то отрешенно-уныло. Ее взгляд, выражение лица, были очень печальными, или, скорее — удрученно-отчаявшимися! Казалось, женщина испытала сильнейшую боль: не физическую, а душевную, и боль эта терзает ее и гложет изнутри, не находя никакого выхода наружу! А еще стояло в ее огромных глазах, темной тучей безысходности застилая их мягкий серый блеск, огромное, как сами эти глаза, одиночество. И это ее состояние показалось Алексею таким знакомым и близким, что он невольно испытал к незнакомой женщине странное чувство. Оно впитало в себя ощущение родственности душ — близость их звенящего звучания туго натянутой струны; впитало необъяснимую симпатию к этой женщине; впитало что-то еще такое, от чего захотелось заплакать — легко, очищающе, как в детстве!

И только потом Алексей заметил, что на плечи незнакомки наброшен китель с погонами старшего лейтенанта. Оглянувшись на Спиридонова, Алексей увидел, что тот стоит в одной лишь форменной рубахе с галстуком. Перехватив взгляд Алексея, участковый сказал:

— На ней, кроме юбчонки да сандалет, ничего не было! Пришлось вот китель уступить! Еле уговорил, правда. — Иван Валентинович как-то невесело усмехнулся и добавил: — Ладно, знаешь что, подтягивайся-ка через полчасика ко мне! Поужинаем, и я все тебе заодно расскажу. А то стоим тут на дороге, понимаешь! Придешь?

Алексей

кивнул даже раньше, чем успел обдумать предложение Спиридонова. А через полчаса он уже входил в дом участкового.

За стол еще никто не садился — ждали гостя. Но стоило Алексею войти в избу, как Иван Валентинович, переодетый уже в штатское, сделал приглашающий жест в сторону накрытого стола, как сразу бросив коротенькое: “Здрасьте”, прыгнула на один из стульев девчонка лет шестнадцати — дочка Спиридонова.

Иван Валентинович неодобрительно покачал головой, глядя на дочь, но ничего не сказал. Вышла из соседней комнаты жена участкового — Анна Сергеевна, шепнула мужу: “Уснула!”, а потом, поздоровавшись с Алексеем, пригласила его присаживаться к столу.

Алексей понял, что Анна Сергеевна имела в виду давешнюю незнакомку, и Спиридонов тотчас же подтвердил эту догадку:

— Уложили спать мою находку! Умаялась сердешная, испереживалась.

Алексей приготовился слушать рассказ участкового, но тот махнул на него рукой:

— Потом, все потом! Ты ешь давай!

Анна Сергеевна вынесла откуда-то маленький пузатый графинчик и подала мужу. Тот глянул вопросительно на Алексея и сказал:

— Денек сегодня был — тот еще! Надо чуток расслабиться. Ты как?

Спиридонов, конечно, знал о проблемах Алексея, в том числе и со спиртным, поэтому держал графинчик, не наливая, пока тот не сказал:

— Немножко можно.

Чокнулись, выпили без тоста и молча принялись есть. Алексей жевал совсем без аппетита, несмотря на выпитую рюмку и на то, что весь день почти ничего не ел. Ему не терпелось узнать, что же случилось со Спиридоновым, откуда взялась эта странная женщина. Да и про дело Митрича хотелось услышать, и решить наконец, как быть с поисками Кольки Пеструхина.

Стоило Алексею подумать про Кольку, как в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в избу ворвалась Колькина мать, Мария Пеструхина. Она была заревана и растрепана, и тут же, от порога, начала причитать:

— Ой, да делай же что-нибудь, Иван Валентинович! Ищи моего Коленьку! Ты вот тут пьешь-кушаешь, а он где-нибудь в лесу лежит, помирает! Ой, да...

— Цыть!!! — зычно гаркнул Спиридонов, прервав причитания женщины. — Прекрати панику! Поиски проводятся! Вот он, — тут участковый толкнул незаметно Алексея в бок, давая понять, чтобы тот не сболтнул лишнего, — занимался сегодня поисками, пока я был в городе. Доложи, Алексей Романович, о результатах!

Алексей рассказал, как он организовал на поиски школьников, рассказал, что результатов это не принесло, однако, поиски будут продолжены и завтра, теперь уже вместе с милицией. При этом он выразительно посмотрел на Спиридонова, и Иван Валентинович подтвердил:

— Окрестности Никольского и берег реки в обе стороны от него просмотрены на протяжении примерно десяти-пятнадцати километров. Завтра мы отправимся на поиски в лес, а вас я попросил бы походить сейчас по домам, поискать добровольцев из взрослых, кто бы смог помочь в прочесывании леса. Я не имею права этого делать, поскольку не принял от вас официального заявления о пропаже сына, а не принял потому, что, как и говорил уже, не прошло трех суток...