Работа над ошибками (Puzzle)

Буторин Андрей Русланович

Рядом стояла испуганная Илма. Она все еще придерживала Алексея за плечо.

— Леша! Леша, ты в порядке? — Судя по всему, Илма произносила эту фразу уже давно.

— Да, да... — хрипло проговорил Алексей, откашлялся и добавил: — Все, я в порядке.

— Ты так меня напугал! — Голос Илмы дрожал. Еще чуть-чуть — и заплачет.

— Ну, все, все, милая! — Алексей протянул руку к девушке и обнял ее за талию.

— Тебя не было здесь, ты был камнем... — все же завсхлипывала Илма. — Я трясла тебя, трясла, кричала, кричала... Только когда вырвала из твоей руки эту фигурку — ты вернулся.

— Спасибо тебе, родная! — Алексей

притянул Илму и посадил к себе на колени. Прижался к ее груди, услышав частый-частый стук растревоженного женского сердца. Сказал, как выдохнул: — Как же я люблю тебя, Илмушка!

— Я тоже люблю тебя, — Илма всхлипнула последний раз и шмыгнула носом. — Но я сейчас все-таки задушу тебя лучше, чтобы ты не доставлял мне больше таких переживаний!

Может быть так оно и случилось бы, но Илме помешали. За дверью послышались шаги. Алексей схватил девушку за руку и потащил к шкафу. Залезть в него они успели одновременно с появлением в классе двух человек.

Глава 24

Это были именно люди — две женщины. Алексей сразу же узнал обеих. Одна, молодая, стройная, в темно-зеленом, элегантно облегающем ладную фигурку платье — его учительница географии, Светлана Евгеньевна; другая, лет под пятьдесят, в строгом темном костюме, сама тоже строгая, даже суровая — Мария Антоновна, учитель истории и обществоведения.

У Алексея екнуло сердце — когда-то он был по-детски влюблен в географичку. Ее вздернутый носик, чуть припухлые губки, светлые волосы с короткой стрижкой, глаза, загадочные и всегда немного грустные — все это было так знакомо, словно и не прошло с тех пор больше десяти лет... Это лицо он постоянно рисовал на ее уроках: рисовал на полях учебника, на промокашках, а однажды нарисовал прямо в тетради по географии, да так и сдал эту тетрадку ей на проверку. “Алексей, не надо этого больше делать”, — тихо и слегка печально сказала ему на следующем уроке Светлана Евгеньевна, возвращая тетрадь. “Почему? Ведь вы — самая красивая женщина на свете!” — хотелось закричать в ответ Алексею, но он, конечно же, промолчал, сгорая от стыда.

Теперь он смотрел на «Светлану Евгеньевну» и чувствовал, как к сердцу подступает обида. Почему именно она?! Ведь это же все обман! А она... она не могла обманывать! Она оставалась в глубине его души светлым лучиком из далекого детства. Первой, самой чистой, самой светлой, как само ее имя, любовью...

А вот Мария Антоновна — та здесь как раз кстати! От нее всегда можно было ждать любой гадости. Оскорбить ученика для Марии Антоновны — плевое дело! Невзлюбить кого-то и ставить ему потом двойки за правильные ответы — проще простого! Классе уже в десятом они даже устроили как-то “Марьюшке” забастовку, всем классом не явившись на ее урок. Но не просто прогуляли, а пошли к директору и потребовали замену учителя. Наивные! После этого Мария Антоновна, которую конечно же не заменили, только стала еще злее и отыгрывалась на всех направо и налево.

Детские воспоминания пронеслись в голове Алексея, всколыхнув полярные чувства: любви и ненависти, добра и зла, справедливости и подлости... Был ли в этом спрятан какой-либо смысл, или образы двух учительниц возникли в мозгу случайно?

Судя по реакции Илмы, она “увидела” тоже нечто подобное:

сначала на губах девушки заиграла добрая улыбка, а потом брови ее слегка нахмурились...

Между тем две “учительницы” подошли к столу с октаэдрами.

— Это и было вашим заданием для первоклашек? — скрипучим голосом спросила “Мария Антоновна”.

— Да, — мягко, как дыхание ветерка, ответила “Светлана Евгеньевна”. — Задание называется “Паззл”. Дети должны были из кусочков различных миров собрать фигурку — маленькую модель населенной планеты. Исходный материал требовалось выбирать с учетом максимальной схожести условий. Форма планеты — октаэдр, состоящий из семи граней, подобранных учениками, и восьмой — для связи и наблюдения отсюда.

— Собрать такую мозаику вполне под силам малышам даже дошкольного возраста! — буркнула под нос “Мария Антоновна”.

— Да, но модель должна быть обязательно действующей! И каждый из семи кусочков обязан принадлежать населенной планете! Семь кусочков разных планет должны составить единое целое, причем, максимально гармоничное! В идеале — единый народ из семи различных рас, населяющий одинаково пригодную для жизни всех планету. Дети потрудились на славу, все очень волнуются, ведь это первое их домашнее задание! Поэтому я и попросила вас помочь мне — не хотелось бы что-то случайно пропустить и обидеть какого-нибудь ребенка недостаточным вниманием к его работе.

— Балуете вы их, Светлана Евгеньевна! — покачала головой “Марьюшка”, но все же села за учительский стол. За парту напротив стола присела “географичка”.

“Мария Антоновна” взяла в руки первый октаэдр — тот самый, что “посмотрел” Алексей. Перевернула “пустой” гранью к себе, и...

...прекрасный мир, так поразивший Алексея своей гармонией, вновь предстал перед ним во всей своей чарующей красоте. Пропал класс, пропали масштабы, пространственные ориентиры, стерлись понятия “далеко-близко”, “высоко-низко”... Да и скорость “показа” постепенно становилась такой, что человеческий мозг не в состоянии был уже зафиксировать что-либо конкретное: вначале мелькали лес, море, город, какие-то лица, а потом все это слилось в сплошное пестрое пятно. Алексей судорожно сжал веки, поскольку его буквально стало укачивать от этого безумного хоровода. Илма рядом тихонечко ойкнула и тоже зажмурилась.

Все закончилось очень быстро. Алексей понял это даже сквозь закрытые веки, просто в мозгу словно что-то щелкнуло. Он осторожно раскрыл глаза и увидел все тот же класс. “Учителя” обсуждали работу.

— По-моему, это просто чудесно, — улыбнулась “Светлана Евгеньевна”.

— Неплохо, неплохо, — согласилась “Мария Антоновна”.

— Вы заметили, как счастливы существа, населяющие этот мир? — “Географичка” сама вся светилась счастьем.

— Ну, счастье — понятие нематериальное... — неопределенно ответила “Марьюшка”.

— Так как же мы все-таки оценим эту работу? Я считаю, безусловно “отлично”...

— Ну, раз вы так считаете...

— А разве тут могут быть какие-то сомнения?

— Мне не очень понравился этот океан... Глубинные поселения, они как-то не вполне вписываются в целостную картину мира, вы не находите?

— Я считаю, напротив! Они прекрасно дополняют собой наземные поселения, раскрывая максимальное использование предоставленных возможностей!

— Ну, раз вы так считаете... — снова повторила “историчка”, дернув плечами.