Работа над ошибками
Шрифт:
— А как я? Как я? — спрашивал Марк, прыгая вокруг нас.
— Ты молодец, Марк, — сказала я, а его отец поцеловал Марка в макушку.
Теперь придется…что теперь придется? Как-то постепенно отстранять от себя мальчика, возможно, прекратить репетиторство. С Робертом все проще: сказать при встрече, что расстаемся. Но ребенок…
Я со всем разберусь, но Стасу не скажу ни слова. Пусть думает, что общаюсь с мормоном. А потом, когда-нибудь, я признаюсь, что не сложилось. Незаметно, мимоходом… Чтобы не язвил сильно на этот счет.
Мы
— Вероника, мы с Марком уедем три недели в Петербург. У нас там дела по наследству… в общем, дела. Я буду звонить тебе, хорошо?
— Звони, — согласилась я.
Роберт посмотрел на меня. А потом улыбнулся. Как всегда.
Три недели — целая жизнь. После, когда они вернутся, я скажу Роберту обо всем. Нужно бы теперь, но в машине Марк, а разговор не из очень приятных, и он не для свидетелей, тем более — не для ушей Марка.
— Когда уезжаете?
— Послезавтра вечером. Что у тебя завтра, кстати? Может, увидимся? Я могу зайти к тебе в школу. У меня работа до трех…
— Не надо. Хотя…ладно, заходи. Посидим в тепле в моем кабинете.
Там будет легче сказать Роберту о нашем расставании. Все-таки школа — моя территория. И плевать на Нину Петровну.
Меня высадили около подъезда, и Марк долго махал мне рукой. А я смотрела вслед их уезжающей машине и думала, что, несмотря ни на что, все вышло правильно и вовремя.
Потому что незачем тешить себя глупыми мечтами, которым не суждено сбыться. С этой мечтой я рассталась почти без потерь. Пара матерных слов дома и несколько слезинок там же — не в счет.
Веронике нелегко терять свои мечты.
Да, я сочувствовала Роберту. Да, он мне нравился немного. Я даже попыталась примерить на себя отношения с Робертом. Не вышло.
Давно надо было отправиться в мормонскую церковь, чтобы любые надежды меня покинули.
Дома первым делом подхожу к окну и сморю на березу за окном, чтобы немного отвлечься. Старинный прием всех учителей.
«Кого люблю, того наказываю». Наказал Ты меня — лучше не надо. Все эти пять лет, кроме всего прочего, я не смогла найти свою любовь — странные отношения со Стасом я в расчет не беру.
Где я ошибаюсь? Я же делаю что-то не так, Отче?
Чувствую себя, будто вернулась на пять лет назад, в ту больницу. И стою на пороге чего-то страшного.
Ситуация с Леной. Ее мне одной никак не решить, этот кошмар раскинул надо мной черные крылья. Ни войны, ни мира. Кроме того, наблюдаю некие внутренние перестроения в своем десятом классе — будто болото вспучивается. Пока не разобралась в их предпосылках, но здесь, уверена, дело нечисто.
Марк и Роберт. Самое главное — Марк, с Робертом проще. Как объяснить мальчишке, что ты всегда рада ему, но что у тебя есть своя жизнь, в которой вы не можете быть мамой и сыном, даже если он сильно
Ну, и Стас, конечно. Два пропущенных звонка от него: Вероника, как подобает на концертах и серьезных мероприятиях, поставила телефон на беззвучный режим. Перезвоню позже — сейчас не хочется с ним разговаривать. Успокоюсь немного — перезвоню.
Отворачиваюсь от окна. Жужик сидит рядом со мной. В его зубах — поводок: он очень быстро учится тому, что ему надо, а сейчас нужно пойти гулять. Сажусь на корточки и обнимаю тут же завилявшего хвостом пса.
— Ничего, Жужа, еще не все потеряно, — оптимистично заявляю я, — мы с тобой живы, здоровы. С Божьей помощью, верно? А все остальное — будет.
— Тебе, Вероника, зачем телефон нужен? Открой секрет. Звоню, и все без толку…
Наш репертуар неизменен. Опять стебется надо мной.
Или волнуется?
— Ты волнуешься за меня, Стас, что ли?
— Да епт… Нет, радуюсь, что трубку не берешь, а в каком-нибудь кустике валяешься без дыхания… Вы ж любите собирать всякие неприятности, мадам. Чувствую обоснованную тревогу…Ладно, хоре со словами играть. Что было-то?
— Меня пригласили Роберт и Марк в церковь, — отвечаю честно, — два часа проповедь, а в конце Марк играл в спектакле.
Надо видеть злобное лицо Стаса.
— Ну и как? Все, мы мормонки?
— Я не согласна со многими высказываниями их старейшины. Стас, не надо так злиться. Туда я больше не пойду, скорее всего.
Долгий и глубокий вздох Стаса.
— Я молчу, — Стас трясет головой, — я точно молчу. Не, я сто процентов — молчу. О-ох, бл. дь, тяжко… свои-то мозги не вставишь, — сокрушенно ерошит свои короткие волосы.
Смотрю в пол, по сторонам боюсь оглянуться. Целый час я убеждала себя, что все хорошо, и старалась не жалеть ни о чем и не плакать понапрасну. А потом все же перезвонила Стасу и сказала, что сегодня зайду. Но веселее за час мне не стало, сколько не вспоминай жизнеутверждающих цитат классиков — и не классиков тоже.
Неприятно, что так долго себя обманывала — и сама же поймала себя на вранье. А еще уплывающая на волнах разочарования мечта о счастливой семье… вы меня поняли.
— Ладно, — вздыхает еще раз Стас, — мормоны, не мормоны — забыли. Пойдем? В шахматы сыгранем? — его рука касается моей талии.
— Сыграем, — я уже направляюсь в сторону кухни. — Сегодня только в шахматы?
— Ку-уда? — Стас ловит мою руку и ведет за собой в ту белую гостевую комнату с большой кроватью.
— Вот, значит, какие у вас шахматы? — впервые за вечер улыбаюсь искренне.
Я очень даже за этот вариант шахматных партий. Стас уже который раз встречает меня без майки, в одних джинсах (мы завели новую моду — так и снимать с себя меньше одежды, и очень живописно), так что разглядывание скульптурно вылепленных мускулов настраивает на определенные раздумья. Стас в курсе: ими пользуется очень умело.