Работа над ошибками
Шрифт:
Они расходятся в разные стороны. Роберт — к входной двери, Стас идет ко мне и Нине Петровне, все еще стоящей рядом.
Только сейчас я замечаю, что задержала дыхание. И выдыхаю как можно бесшумнее.
Роберт уже в дверях…
— Вероника? Твое завтрашнее занятие с Марком — в силе?
На громкий голос Роберта оборачивается Стас. Горло перехватывает — не могу говорить, только молча киваю, как китайский болванчик. Роберт открывает дверь и выходит из школы.
А Стас после небольшой заминки с вопросом
— Значит, вот какой у Марка папочка заботливый, что к молоденьким учительницам подкатывает без зазрения совести, — злой язык Нины Петровны не знает удержу. И все это слышит подходящий к нам Стас. Нина Петровна полна праведным гневом и не собирается говорить тихо:
— Нет, мало того, что он — мормон…
— Через пять минут жду тебя в машине. Не опаздывай, дорогая. Пожалеешь, — голос подошедшего Стаса негромок, но четок, и в нем прозвучала такая интонация, что Нина Петровна аж поперхнулась и натужно закашлялась.
Я не стала смотреть в глаза Стаса. Мне тоже хватило его негромкого, но безжизненного голоса.
Стас разворачивается и быстро уходит. На его по-армейски прямую осанку и широкие плечи мы смотрим с Ниной Петровной вдвоем.
И надо видеть вконец выпученные и ошалевшие глаза Нины Петровны.
А я впервые в жизни позволяю себе то, что никогда не позволяла раньше и вряд ли бы разрешила себе когда-нибудь, хотя часто хотелось сильно-сильно…
— Мать вашу, Нина Петровна! Может, стоило поорать на всю школу, как вы любите делать? У вас отлично получается…
— Да я…да что я… — Нина Петровна удивлена настолько, что не находит слов.
Но мне теперь все равно. Я бегу вверх по лестнице в свой кабинет. Уже четыре минуты с копейками секунд. Могу не уложиться в назначенное время.
Если через пять минут не подойду к его машине, он…он уедет? Мы больше не увидимся?
Теперь хана мне. И нашим со Стасом отношениям, скорее всего, тоже.
Задерживаю дыхание, медленно выдыхаю. Оставляю немного неаккуратно разложенные тетрадки на столе, бросаю в сумку несколько методичек и быстро одеваюсь. Ждать больше пяти минут Стас вряд ли будет.
Отлично, Вероника. Разговор ваш состоится. Только что ты Стасу скажешь?
Во-первых, бесполезно оправдываться.
Во-вторых, никакого компромата не было. Ну, пришел ко мне Роберт. Я учу его сына, между прочим, так что разговоры мормона со мной — это не что-то из ряда вон выходящее.
И в самых главных: я Стасу — никто. И звать меня — вы сами знаете, как. Подружка по шахматам. И это он мне решил сказать «пожалеешь»?
Теперь уже я наполняюсь праведным гневом. Заразный, кажется.
С какой радости Стас решил сунуться в мою личную жизнь? Неужели ревнует? Не верю.
Ревность отпадает. Хотя, может, немножко ее и имеется. Все-таки наши отношения
Ему, в конечном итоге, плевать на мое счастливое будущее. Думает только о себе и своем удобстве…
Закрываю кабинет, спускаюсь вниз. Нины Петровны нигде не наблюдается: сидит, наверно, как сыч, в своем шикарном, отремонтированном родителями кабинете. И переваривает огромное количество новой информации о Веронике.
Завтра будет очень интересно послушать интерпретацию Вероникиных похождений, рассказанных самой правдивой сказочницей всех времен и народов.
Но пока школьные сказки мне совершенно безразличны — решить бы глобальную проблему, маячащую на горизонте.
Я, правда, не понимаю, откуда появился жесткий тон Стаса. Скорее всего, опять будет говорить, что мормоны — не друзья человека, а тем более — не друзья женщин.
Открываю входную дверь школы и задерживаюсь на крыльце, оглядываясь по сторонам. Стаса не заметить невозможно. Он, как обычно, стоит около машины. Руки скрещены на груди. Ни движения.
Не холодно ему?
Как ни в чем не бывало, с милой улыбкой на лице, подхожу к Стасу.
— Садись в машину, — кивает он мне. Тон его голоса будто бы обычный: спокойный, будничный. Отошел, что ли? Ну, немножко разозлился, бывает. Только почему разозлился?
Сажусь в машину, сохраняя на лице мирную полуулыбку из серии «все в моей жизни замечательно». Стас садится в машину, захлопывает дверь. Включает мотор и печку.
— Замерз? — сочувственно спрашиваю я. Стас дергает плечом.
— Я привыкший. Это для тебя.
— Спасибо, — я очень благодарна Стасу за такие мелочи. Заметил, что я почти всегда мерзну…
— А теперь, дорогая, скажи мне, что этот придурок опять делает рядом с тобой? — Стас не реагирует на мое спокойнейшее выражение лица. Поворачивается и смотрит прищуренными глазами на меня.
Какой он…нет, даже не красивый, даже не мужественный. И не сексуальный, и не еще тысяча эпитетов, которые, впрочем, тоже бы ему подошли.
Какой знакомый до боли.
— Я учу его сына, — невозмутимо говорю я.
Стас игнорирует мои слова.
— Сына его…
— Врать переставай. Говори как есть, — холодный тон такого родного голоса.
— Хорошо — пожимаю плечами я, — как скажешь. Роберт предложил мне встречаться, а в перспективе — серьезные отношения. Возможно.
— Согласилась, что ли? — саркастический вопрос Стаса.
— Да, — отвечаю просто.
Стас насмешливо цокает языком.
— Веронич-ка! Дурью не майся…
— Я не маюсь. Я замуж хочу выйти. Замуж, Стас, понимаешь? Чтобы меня любили, уважали… Чтобы у меня были свои дети, а не только те, которых я учу…и которые на самом деле мне чужие…