Работа над ошибками
Шрифт:
Впрочем, правильно говорит отец Марка, какая разница, что за религия, лишь бы человек имел четкие нравственные ориентиры. Пускай себе не пьют чай и кофе. Что им там еще запрещено? Посмотрю где надо.
Роберт Евгеньевич ласково смотрит на меня. Под его взглядом я чувствую, что краснею. И почему он не уходит?
— Вероника Васильевна, я хотел не о своей вере поговорить. Вам она неинтересна, думаю. Я о Марке, — теперь понимаю, почему Марка нет в кабинете. Судорожно перебираю в памяти события, случившиеся на прошедших уроках. Может, чем обидела ребенка? Нет, могла лишь эти пресловутые ограничения задеть,
— А что с Марком, Роберт Евгеньевич?
— Да можно просто Роберт, — добрая, но немного печальная улыбка украшает этого человека, — дело в том, что…понимаете… У Марка проблемы с русским языком. Верно?
— Да. Есть некоторые проблем, — соглашаюсь я, — но не смертельные. Немножко подтянется…
— Дело в том, что я не смогу его сам подтянуть. Занят постоянно. Будто я один врач на весь город, — он даже руками разводит, — даже в Питере у меня столько пациентов не было. Очень много.
— То есть вы хотите, чтобы я посоветовала репетитора, — уточняю я.
— Мне бы хотелось, чтобы вы с ним позанимались, Вероника Васильевна. Лично вы, и никто другой. Марк очень хорошо к вам относится. Правда. Только и рассказывает мне о вас. Как Вероника Васильевна задала им то объемные картины, то еще что-нибудь…
— Дети вообще об учителях много чего рассказывают, — отвечаю я, пока ничего не обещая. Еще один ученик. У меня сейчас их немало.
— Вероника Васильевна, я понимаю, вы сейчас очень заняты, но… прошу вас, войдите в мое положение. Мы в городе, где у нас почти никого нет, особенно — у Марка. Я работаю постоянно, в частную клинику устроился на совмещение, чтобы заработать побольше, может быть, скоро совсем туда уйду. Марку…необходимо женское внимание. Он потерял недавно маму. Конечно, у него есть няня, я нашел хорошую заботливую бабушку, но это — не то. Понимаете меня? Я даже не ради русского, хотя и ради этого тоже. Ему нужно…даже сформулировать не могу… — Роберт Евгеньевич, или просто Роберт, очень разволновался, — нужно…как мама. А он очень требовательный в своих привязанностях. Ему нравитесь вы — и никто другой. Я уже предлагал — бесполезно.
Молчу и чувствую, как откуда-то из глубины поднимается тупая, ноющая боль. Как мне близки все эти переживания. Мои переживания, конечно же, по другому поводу, но боль души у людей так похожа…
— Я заплачу намного больше, чем за просто репетиторство, — продолжает говорить взволнованным голосом Роберт, — поймите. Это так для меня важно. А вы просто будете задерживаться после этого урока с ним…минут на двадцать. Поговорите с Марком, спросите, как дела, чем будет заниматься на выходных… Он говорит, что хочет с вами пообщаться, но в классе много человек, и он стесняется подходить часто. И на переменах вы всегда заняты.
Скажите, вы можете отказать такой просьбе? Да плевать, что мормон.
— Хорошо, я…выделю время. Пусть приходит ко мне после уроков. Попозже скажу, когда он может приходить. И о плате за уроки…давайте тоже попозже.
— Конечно, — кажется, отец Марка выдохнул с облегчением. Мы говорим еще пару минут, потом вежливое прощание, и Роберт выходит из моего кабинета, без усилий неся ящик с инструментами. Очень целеустремленный
А я начинаю собираться. Засовываю в пакет тетрадки, справочные материалы — все проверю дома. Среда — почти единственный из дней недели, который я разгрузила от репетиторства, чтобы немного отдохнуть.
Закрыть кабинет, отдать ключ на вахту и выйти из школы — дело минуты. Одна остановка на автобусе, которую обычно прохожу пешком, и я дома, и Жужик прыгает от радости, пытаясь лизнуть мое лицо.
Застываю у входа. Недалеко от школы, ровно за оградой, замечаю машину Стаса. Сам Стас стоит около машины. Черная кожаная куртка, короткий ежик светлых волос. Мне не кажется. Стас поворачивает голову и смотрит в мою сторону.
Глава 11
Горький сахар, огонь воды,
Утро страха и день беды,
Шаг в темноту…
Поцелуи холодных стен,
Крики боли и вой сирен,
Сухие глаза без дна, без дна.
И долгая ночь без сна, без сна.
Ты возьми их, ты возьми
На счастье…
Что это с ним? И как узнал время, когда… А, да. Я же все давно рассказала Стасу, и про свое расписание — тоже. Смотри-ка, какой внимательный. Не пропускает, оказывается, мимо ушей все то, что говорю. Прибавим подобную внимательность к достоинствам Стаса. Или он просто по делам приехал, и его присутствие ко мне не имеет никакого отношения?
А тот спокойно ждет, когда я подойду к его машине. Правильно, мне же не кидаться в кусты и притворяться, что в них так и сидела. Хоть поздороваюсь.
Я волнуюсь, и с каждым шагом сердце стучит быстрее. Скажет сейчас, что шахматные турниры закончены…
— Привет, — говорю я, и Стас кивает в ответ:
— И тебе привет.
— Какими судьбами? Работа?
— Ну, не совсем… Скажем так, в гости приехал. К тебе.
— А что такое?
Стас громко вздыхает и делает лицо самого несчастного мужчины на земле. Явно переигрывает.
— Соскучился…
Безумно приятно слушать подобное признание, пусть это и вранье. Если приехал, значит, я нужна, а быть нужным ох как дорого на нашей земле.
— Да неужто? А Алиса…
— Да какая Алиса? Я с ней в шахматы не играю…
Мы и не сомневались.
— Так как трубку ты не берешь, приехал спросить лично: шахматные турниры по плану? Или ты обиделась и не простишь меня никогда-никогда?
— Я на тебя не обижалась, — говорю рассудительно, — а трубку не брала, потому что…потому что. В общем, Стас, все нормально и все по плану. Давай договоримся, когда встречаемся.
— Давай. Ты, наверное, голодная? Я бы тоже чего-нибудь перехватил. Поехали в кафешку какую, поедим.
Наверно, мои глаза округлились от ужаса, потому что Стас, посмотрев на меня, вдруг коротко рассмеялся.
— Не кипишуй, дорогая. Все, с играми в женщину-вамп мы завязали. Просто посидим где-нибудь, поедим и поговорим… Сто лет тебя не видел.
— Неделю, — поправляю я.
— Ага. Садись в машину.
Стас даже не смотрит, согласна я или нет. Берет мои сумки из рук, разворачивается ко мне спиной, уверенно идет к машине и садится в нее. Мне ничего не остается, как следовать за ним.