Работа над ошибками
Шрифт:
— И что, эти самые пришельцы, инопланетяне, хотят говорить со мной? Какой интерес может быть у них, путешествующих по космосу на своих летающих тарелках, ко мне… — царьку… хм… царствующему в этом, чудом уцелевшем в гребаной ядерной войне городишке? Как ты думаешь, Харрис?
— Джей, я думаю, что, захоти эти ребята тебя грохнуть, никто не смог бы им в этом помешать. Все наши службы заточены на нормальных, наших, земных, если угодно, врагов.
— Спасибо, утешил…
— Джей, не забывай, я не только твой генерал, но и твой друг, который считает своим долгом охранять твою царскую задницу, а не целовать ее… Мои люди в курсе всех дел в этом городе:
Харрис немного помолчал и продолжил:
— Для того чтобы навалять черни с окраин или этим диким уродам с пустошей у тебя, мой царственный друг, есть армия, в которой каждый офицер предан тебе до смерти… Особенно после недавней истории с полковником Бергишем… Но против этих летунов у тебя ничего нет. Если бы им вдруг… хотя… ты уж прости, но, я думаю, этим инопланетянам ты на хрен не нужен… Но, все же, вдруг, им бы потребовалось тебя убить, мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали.
— В том то и дело, что я представить себе не могу, чего вдруг этим от меня понадобилось.
Иеремия достал портсигар из внутреннего кармана пиджака. Предложив Харрису папиросу, тот взял пахнувший каннабисом душистый цилиндрик, он смял мундштук и прикурил от предложенной генералом зажигалки.
Пару раз затянувшись и выпустив сладковатый дым в приоткрытое окно машины, правитель сказал:
— Что ж, поехали! Посмотрим, чего от нас хотят эти братья по разуму…
Солнце медленно приближалось к горной гряде на горизонте. Конец земного дня: уже совсем скоро на небе появится единственная луна планеты. Трое контакторов ждали на смотровой площадке, в дальнем от кубической постройки углу крыши небоскреба.
За толстым пуленепробиваемым стеклом лежал город, чье прежнее название было давно забыто. Полис — город-государство — так теперь он назывался. Площадка тянулась на два десятка метров в стороны от угла здания, ее окружали аккуратно подстриженные, не более четырех метров в высоту, одинаковые деревья. Вся площадка была выложена каменной плиткой, представлявшей оригинальный узор, на которой стояли восемь изящных скамеек, по четыре на каждой стороне площадки в стороны от угла здания. В углу сидел полутораметровый каменный лев и лениво смотрел поблескивавшими драгоценными камнями глазами на стоявшего перед ним Эвааля. Рядом со скульптурой стоял аккуратный столик со стеклянным верхом, на котором лежал бинокль. Ивилита с Альком прогуливались вдоль ограждения из бронестекла немного поодаль от предпочитавшего компанию каменного льва Эвааля.
После ухода шефа тайной полиции часть солдат покинула крышу, а оставшиеся вели себя тихо, так, чтобы не мозолить глаза гостям (пусть и незваным).
Генерал Харрис оказался человеком подчеркнуто любезным и не лишенным обаяния. Когда, спустя полчаса после ухода капитана, на площадке появился поджарый, среднего (по земным меркам) роста светлокожий брюнет в строгом костюме (Эвааль тогда определил, что перед ними был представитель англосаксонской группы) в сопровождении капитана Крика и направился к стоявшим в стороне от диска контакторам, все трое опознали в нем фигуру весьма значительную.
Бросив на ходу любопытный взгляд на диск, но не таращась
Генерал спросил о целях пришельцев и причинах, побудивших их искать аудиенции с правителем, и получив ответ Эвааля, что их главной целью являются исследования, а причиной, по которой те искали аудиенции — желание переговорить с единственным на планете правителем (если не считать многочисленных вождей дикарских племен) о прошлом и будущем человеческой цивилизации. Ответ очень заинтересовал генерала. Особенно то, что касалось единственности. Тогда в воздухе перед ними развернулся экран, на котором прошел короткий видеоряд, собранный из передач разных дронов, запечатлевших быт одичалых жителей разных континентов и островов планеты. После завершения видеоряда и исчезновения экрана, генерал молчал с минуту, после чего задал последний вопрос:
— Каковы гарантии того, что, в случае вашей аудиенции с Его Величеством, Его жизни ничто не будет угрожать?
— Гарантия — наше слово, — ответил Эвааль, — других гарантий мы предоставить не можем.
— Генерал, — сказал Альк, — при всем нашем уважении, вы человек разумный, и должны понимать, что, если бы нашей целью было нанести вред вашему правителю, наш с вами разговор здесь не имел бы никакого смысла, и уже потому бы не состоялся. Мы не враги вам.
— Я вас прекрасно понимаю, господа, именно потому я не стану препятствовать вашей встрече с Иеремией.
Воздух стал немного прохладнее чем днем, но холодно не было. У землян было принято разделять сезоны на три стадии, — месяцы, — и текущая стадия называлась: «апрель». Небо над городом было сине-голубым с редкими хлопьями белых облачков. Немного непривычно было видеть в небе только одно светило. Впечатление это усиливалось тем, что размер Солнца (по причине более близкого расположения планеты к светилу) в точности совпадал с размером Олиреса в небе Аиви, разве что горизонт здесь был много ближе из-за меньшего размера Земли. В небе Аиви вместе с Олиресом, в течение полугода ярко сиял его ближайший сосед — Асфилихтес. Летом Асфилихтес был виден на небе днем, а зимой ночью, — в середине лета голубая звезда скрывалась за светилом на тридцать дней и после снова появлялась, продолжая свое движение на запад…
Не хватало птиц. В небе Земли вообще не было птиц. И воздух… он пах иначе, — здесь вообще не было похожих запахов.
Эвааль коснулся правой рукой носа скульптуры, отметив для себя сходство этого величественного земного зверя с одним из аивлянских. Ему вдруг захотелось увидеть настоящего, живого льва, но, если полагаться на данные корабля, популяции этих красивых и грозных животных, которых люди в прошлом называли «царями зверей», не пережили «ядерную зиму». Эвааль взглянул в каменную морду льва, и отвел взгляд в сторону, убрав руку с холодного камня.