Работа над ошибками
Шрифт:
— Что ж… — ответил Иеремия. — Это, конечно, весьма лестно… говорить от лица планеты… но я сомневаюсь, что могу называть Землю своей, в том смысле, какой, как мне показалось, вы вложили в ваши слова…
— Возможно, это прозвучит для вас несколько неожиданно, Иеремия, но Полис — это единственное место на Земле, где еще существует порядок и организация, — сказал Эвааль. — Пусть и жестокий порядок, и организация уступает так называемой демократии, какая была здесь до войны…
— Даже и не знаю, оскорбляться мне, или принять ваши слова, господин Эвааль, за
Повисла короткая пауза, во время которой все пятеро внимательно изучали друг друга. Пришельцы молча смотрели на правителя и его генерала; правитель задумчиво смотрел на всех по очереди; генерал, стоявший рядом с правителем, рассматривал зависший над вертолетной площадкой зеркальный диск, краем взгляда поглядывая на инопланетянку, к которой, как и правитель, уже успел проникнуться симпатией.
— Что ж… — разрушил паузу Иеремия, — с моей стороны было бы невежливым держать вас, моих гостей, здесь… Уже темнеет, — солнце действительно уже почти скрылось за горным хребтом вдали, — пройдемте в мой кабинет! — Говоря это, Иеремия сделал шаг влево, приглашая пришельцев пройти к одноэтажному строению.
ГЛАВА 13
Агар
год 2689 от Посещения Учителя, по скрытому календарю Святой Церкви
год 50-й правления Его Святости Аиб-Ваала, Патриарха и Императора Агара (летоисчисление агарян)
Священнораб Керуб был сержантом Службы охраны космодрома.
Вначале той зимы он, как неоднократно зарекомендовавший себя с положительной стороны патрульный и младший командир, получил высокий допуск, приравнивавший его к офицерам.
Согласно его личному делу, Керуб был примерным сержантом и ревностным служителем Церкви. Во время учебы в семинарии он, как о том свидетельствовало досье, отличался набожностью, исполнительностью и имел достаточно высокие оценки (которые впрочем не предвещали ему карьеры ученого) и — что оказалось главным определяющим его дальнейшую судьбу фактором — был отличником боевой подготовки и военного дела, чем и привлек внимание Службы безопасности Серого Братства. Но то было уже в конце его обучения. А вначале…
…Вначале, сын священника Желтого Братства Керуб избрал служение в красных ризах. Он поступил в семинарию Красного Братства на факультет ССКБ, на котором отучился шесть из полагавшихся восьми лет, после чего, на седьмом году Керуб был внедрен в одну из семинарий Серого Братства.
ССКБ прибегла тогда к обычному для нее методу шантажа, надавив на ректора семинарии дабы тот принял Керуба, оформив фиктивный «перевод» из другого учебного заведения его Братства, и в дальнейшем способствовал его успешной учебе. Так началась его служба в ССКБ в качестве глубоко инкорпорированного агента.
Спустя два года Керуб, в сане священнораба (первая степень священства, в которую производились все выпускники) и звании сержанта СБСБ — Службы безопасности Серого Братства, покинул стены семинарии. Вскоре он получил назначение в Службу охраны одного из секретных объектов Братства, которым и оказался космодром Шагар-Кхарад в Проклятых землях.
Служба безопасности, конечно же, раскрыла «крота». Ректор, бывший двойным агентом, сообщил о нем сразу же после
В Шагар-Кхарад — в месте не существовавшем на официальных картах империи — Керуб находился второй год. Он служил Церкви и своему Братству бдительно охраняя безопасность объекта, куда, как он полагал, он был успешно внедрен, а заодно и тщательно фиксируя, записывая и запоминая все, что вызывало его малейшие подозрения. Относительно того, что именно следовало считать подозрительным и на что ему предписывалось обращать особое внимание, Керуб был проинструктирован его куратором во время их последней встречи, незадолго до его отправки на космодром.
В самом начале его служения Святой Церкви в чине сержанта, когда Керуб только прибыл в Шагар-Кхарад, он почти не бывал на космодроме: ему часто приходилось нести многодневные дежурства на блокпостах СОК, где обычно редко случались какие-либо эксцессы. «Проклятые» хорошо знали места расположения блокпостов и старались обходить их стороной, так как завязывать бой с солдатами Службы охраны без перспективы нанести урон структурам Шагар-Кхарад было глупой затеей. Служба всякого рядового и сержанта охраны начиналась именно с внешних блокпостов — это было обычным делом для всякого новичка на испытательном сроке, которого при этом тщательно проверяла ВСБК — Внутренняя служба безопасности космодрома. Только после этой проверки, прошедшие отбор солдаты-охранники допускались сначала во внешний патруль и потом — к охране главного комплекса космодрома.
Для Керуба не сделали исключения, ни как для священника, ни как для сержанта, к званию которого было присовокуплено веское дополнение «СБСБ». Это его не беспокоило. Керуб не оскорблялся временным пренебрежением его знаками отличия.
После испытательного срока Керуба стали назначать в патрули, — вначале — в подчинении другому сержанту, а позже — и во главе группы.
Керуб стал все чаще бывать в патрулях Дальнего радиуса: со своей группой он патрулировал предгорья Волчьего и Шагаргоборского хребтов и окрестности Шагар-Хаог; флайер его группы приближался к подошве Мертвой горы и удалялся за сотню километров вглубь Северной Шагарской пустыни. Керуб снискал к себе расположение начальства своим ответственным отношением к службе и своей решительностью и вскоре он уже пользовался заслуженным уважением не только среди рядовых и сержантов, но и среди офицеров.
Так в постоянных дежурствах, в патрулях и конвоях грузов прошло полгода. Его жизнь на космодроме вошла в русло. Он время от времени замечал некоторые странности, наводил осторожные справки, при помощи имевшегося у него набора «жучков» записывал разговоры, составлял отчеты, давал характеристики тем, с кем вступал в приятельские отношения.
Весь собранный им материал Керуб сохранял в памяти установленного в височной части его черепа импланта. Чтобы скрыть носитель данных, специалистам ССКБ пришлось удалить часть черепа Керуба (пустяковая на самом деле операция) и прикрыть дыру прочной пластиной из медицинского сплава, на внутренней стороне которой и был закреплен носитель, заполнявший освобожденное от кости пространство. Личное дело семинариста скупо сообщало, что пластина эта была установлена вследствие полученной им во время занятий по боевой подготовке травмы головы.