Работа над ошибками
Шрифт:
— Нет. Не хочу.
— Тогда… — серые глаза продолжали сверлить и колоть Эмиля — …прошу вас, директор-комиссар, оставить моего подчиненного в покое.
— Что ж… — пожал массивными плечами черный гигант, — у полиции действительно нет причин для преследования вашего подчиненного… Что касается ребят из Бюро, которым я передаю дело, то за них я говорить не могу…
— Если у Бюро расследований возникнут вопросы, каких ему еще не задавали вы и ваши люди, тогда, конечно, они всегда смогут его допросить, но использовать моих работников в качестве наживки, ни им, ни вам, я более не позволю.
Эмиль сидел напротив Ангелики спокойный как памятник и беззлобно смотрел на то как хрупкая большеглазая женщина с острыми худыми коленками урчала и рычала на него как дикая кошка, на территорию которой посмел вторгнуться некто посторонний, пожелавший распоряжаться в ее владениях.
—
— Думаю, их у вас не будет, — фыркнула та. — У вас еще будут вопросы ко мне, Эмиль? У меня скоро важная встреча…
— Вопросов нет, — изобразив на квадратном лице вежливую улыбку, Эмиль сделал легкий неопределенный жест тяжелой рукой и добавил: — не смею вас задерживать, Ангелика. Было, как всегда, приятно с вами пообщаться.
— Тогда до встречи… — управляющий директор встала с кресла, небрежно поправила юбку и, бросив поднявшемуся с кресла вместе с ней шефу полиции холодную улыбку, направилась к выходу, покачивая на ходу обезжиренными ягодицами.
Стоило только Максу появиться в отделе, как его тут же перехватили Амалика и Сибл-Вей и на двадцать минут увлекли в одну из лабораторий. Там ему все же пришлось уделить немного внимания текущим административным вопросам, решения которых, в прочем, уже имелись — Максу оставалось только выслушать предложения хорошо знавших свое дело специалистов и утвердить их. После, сославшись на занятость, и попросив женщин извинить его за то, что оставался весь тот день для них недоступным, Макс удалился к себе в кабинет.
В кабинете Макс уселся в удобное кожаное кресло — в котором за те два дня, что он был управляющим, провел едва ли больше часа — и, прикрыв глаза, попытался расслабиться.
Была половина шестого часа — время, когда большинство работников компании уже посматривали на часы с томительным ожиданием, подсчитывая оставшиеся до конца рабочего дня минуты. Вызвав через нейроинтерфейс меню доступа к климат-контролю кабинета, Макс, не открывая глаз, выбрал настройку «весенний вечер после дождя», после чего запустил в интерфейсе программу-релаксатор — пятнадцать минут в таком режиме, потом две минуты под теплым душем и он придет в норму. День вышел тот еще…
Пятнадцатиминутного отдыха не вышло — мелодично пиликнуло оповещение, Макс открыл глаза: возникший над столом голографический монитор показывал сообщение от управляющего директора: «Макс, зайди ко мне. Жду. А.»
Макс решил тогда, что начальница, как и детектив Рахиль перед тем, как и шеф полиции Эмиль, желает говорить с ним о человеке, имя которого он уже не мог слышать без внутреннего раздражения — об Айне. А точнее — о произошедшем в полдень в старом парке убийстве Айна, о котором Макс узнал от детектива, едва его автомобиль отъехал от парка. Макс был вынужден тогда вернуться и ждать около получаса когда Рахиль освободится, чтобы переговорить с ней, а после — с подъехавшим на место преступления шефом Эмилем. Обвинять Макса в убийстве, конечно, никто не пытался — его непричастность была легко доказуема, но у шефа Эмиля к Максу имелся ряд каверзных вопросов, как то: о чем, собственно, Айн так хотел Максу сообщить? почему он скрывался? и как так вышло, что Макс не записал состоявшийся между ним и вскоре убитым разговор? На все эти вопросы шефа полиции Макс ответил тем, что ничего не ответил — Макс был искренне потрясен случившимся и не понимал как так вышло, что Айна выследили. Мысль о том, что к убийству было причастно Подполье казалась ему нелепой: зачем убивать того, кто сам сошел с арены и был намерен раствориться, исчезнуть, сменить имя, навсегда порвать с прошлым? То, что Подполье часто прибегало к террору против корпораций, против политиков, против спецслужб… было известно каждому (СМИ регулярно поднимали вой, заряжая свои целевые аудитории «праведным гневом» по поводу очередного «невинно убитого» крупного собственника, приговоренного Подпольем к смерти за бесчеловечное отношение к подчиненным, жестокую эксплуатацию, давление на профсоюзы, злоупотребления властью и тому подобные преступления против самых незащищенных слоев общества — представителей седьмого и шестого уровней, — коих было подавляющее большинство и защиту интересов которых возложило на себя Подполье). Но, уж если Подполье решило, по каким-то непонятным Максу до конца причинам, сместить Айна с должности и выдвинуть на освободившееся место его, Макса, и использовать для достижения этой цели интригу, а не убийство, то зачем, спрашивается, подпольщикам было
Смирившись с неизбежностью предстоявшего ему очередного разговора на тему: «Айн, его убийство и все, что с ним связано», Макс зашел на минуту в примыкавшее к кабинету небольшое помещение, где располагались туалет и душевая кабинка, освежил лицо у имевшейся там же раковины, на миг уткнулся в пушистое полотенце и, выйдя из комнаты и из кабинета, быстрым шагом направился к лифтам.
Все те десять минут, которые Макс провел в лифте, поднимавшем его с сотого на трехсот-восьмидесятый этаж башни, он тщательно перебирал в памяти события уходившего дня.
День вышел сумасшедший… как, впрочем, и предыдущие два… и особенно день предыдущий (даже не сколько день, сколько вечер предыдущего дня). Утро началось с посещения его кабинета самим директором-комиссаром полиции корпорации; потом — разговор с Айном; потом — Клэр… потом — снова Айн… (одна мысль об этом типе уже вызывала у Макса раздражение). Вышло так, что Макс оказался последним, если не считать его убийцы, с кем Айн контактировал. И снова детектив… Шеф полиции… С детективом Максу было гораздо приятней иметь дело, нежели с ее начальником, — Рахиль приятно располагала к себе своей ненавязчивостью. При их последнем разговоре, когда Рахиль сообщила ему об убийстве, Максу даже показалось, что детектив была обеспокоена нисколько произошедшим убийством, сколько возможными в связи с тем подозрениями, что могли пасть на него. Рахиль быстро выяснила по маркеру мобильника Макса, что в момент, когда тело убитого было обнаружено группой прохожих, Макс двигался в направлении автомобильной стоянки, в километре от места убийства — вполне надежное алиби. Макс заметил как женщина вздохнула с облегчением, увидев на имевшемся в полицейской машине мониторе проделанный им маршрут от «глухой» зоны, где состоялся их с Айном, теперь уже точно последний, разговор.
— Странное дело, — сказала тогда Рахиль. — Ваш маршрут от входа в парк обрывается вот здесь… — она указала тонким наманикюренным пальчиком на план парка, — и вот здесь… вы снова появляетесь, когда возвращаетесь обратно…
— Айн предупреждал о том, что использовал «глушилку»… — пожал тогда плечами Макс.
Его ответ полностью удовлетворил любопытство детектива. Но после появился шкафоподобный шеф Эмиль и полез к Максу со своими вопросами…
Отделавшись наконец от директора-комиссара, Макс сел в ожидавшую его машину и, напрямую через нейроинтерфейс, вызвал Рину (утром они с Риной обменялись кодами приватного доступа и теперь могли, минуя обычную телефонную сеть, обмениваться мыслями и образами — возможность доступная меньшей части человечества). Он все рассказал Рине — девушке, с которой минувшей ночью был близок впервые — рассказал о том, как стал свидетелем тройного убийства, о разговорах с полицией и даже о встрече с Айном: о том, что Айн просил у него помощи и о том, что согласился ему помочь… Единственное, о чем Макс не сказал тогда Рине, это об истории с Клэр.
Закончив свой рассказ, Макс подождал минуту и добавил:
«Извини… Мне не стоило, наверно, все это тебе рассказывать…» — мысленно произнес он, неверно истолковав молчание Рины.
«Что ты, милый, милый Макс! Не говори так!» — услышал он мысли девушки. — «Прости. Я думала над тем, что ты сказал…»
«Над чем именно, Рина?»
«Ты сказал, что хотел помочь Айну…»
«Да, это так. Я действительно собирался ему помочь».
«Но ведь он намеревался тебя шантажировать…»
«Именно так, милая Рина, намеревался. Но потом он попросил о помощи и я согласился. Не из-за денег... я не стану теперь их брать... а просто потому, что мог помочь…»
«Это… благородный поступок», — сказала тогда Рина. — «Я горда тем, что выбрала тебя, Макс… мой милый Макс…»
«Только намерение…»
«Нет!» — возразила она. — «Поступок! Я, уверена, в последние минуты своей жизни этот человек был совсем другого о тебе мнения. Это важно».
«Что важно?» — не понял Макс.
«Важно то, что этот корыстный человек, известный своими жестокими взглядами хищника… считавший, что все и все продаются и покупаются, и что в конкурентной борьбе допустимы любые средства, что человек не способен и не должен подниматься в этой борьбе выше других животных, что побеждает сильнейший и что человек человеку — всегда враг… важно, что этот человек встретил совершенно иное отношение! Если бы Айн остался жив, он стал бы другим, Макс, я уверенна. И это благодаря тебе».