Работа над ошибками
Шрифт:
Дженне показалось, будто из нее вытекла вся кровь.
— Что?
— Он заявил, что ты уехала в Окленд, чтобы выйти замуж за мужчину, с которым давно помолвлена, за подходящего мужчину. И положил на стол мою зарплату за те четырнадцать дней, что я отработал в этом месяце. И еще… Он ясно дал мне понять, что ты не желаешь со мной общаться, чтобы не портить свою дальнейшую жизнь.
У Дженны перехватило горло.
— Нет… Этого не может быть!
— Тем не менее. — Тайрен повернулся к ней лицом. — Все именно так и было.
Дженна едва держалась на ногах. Она не хотела верить тому, что сказал Тайрен, она даже не могла представить себе, что ее отец действительно так сделал. Он ведь обещал, обещал ей: если она уедет, он пальцем не тронет Тайрена и Кири. Они будут жить и ни о чем не знать. Только ее болью следовало заплатить за их спокойствие. Нет, не может быть…
Но она знала, что это правда. Тайрену незачем лгать.
И это после такого чудесного дня… Они поговорили с отцом. Он просил прощения за все, что сделал. Но об этом он ни словом не упомянул…
Не поднимая глаз, Дженна шагнула в сторону.
— Куда ты?
— Пойду посмотрю, как там Синди, — сказала она, натягивая верх пижамы.
— Ты вернешься?
— По-моему, это было бы… неуместно.
— Ах, вот как!
Ночной воздух вдруг сделался ледяным.
— Тайрен, вдруг Синди завтра проснется рано и увидит нас вместе? Она может… — Она может размечтаться о будущем в этом доме, как ее мать, мысленно закончила Дженна.
— Я все понял. — Тайрен подхватил свою футболку и подошел к двери в свою комнату. — Спокойной ночи! — крикнул он через плечо и скрылся внутри.
Она опять была одна. И опять смотрела ему вслед. Ну почему она опять не сказала Тайрену, из-за чего она уехала тогда? Ведь это сразу бы все расставило на свои места. Да, но тогда останется только один виноватый во всем: ее отец, Рандольф Фарсон. И что? Почему она до сих пор защищает отца, который был так бездумно жесток с ней, с Тайреном, с Кири?
— Спокойной ночи… — прошептала она вслед Тайрену. Но он, конечно, ее не услышал.
Глава 13
Тайрен напряженно вслушивался. Дженна разговаривала со своим отцом по телефону. Она не знала, что он здесь, и это было даже лучше. В семь утра она зашумела на кухне. Он не спал всю ночь, а потому сидел на веранде и смотрел, как восходит солнце. И только когда она начала разговаривать, он придвинулся ближе вместе с креслом. Да, подслушивать не слишком хорошо, но сейчас ему необходимо было знать, о чем Дженна станет разговаривать с Рандольфом Фарсоном…
— Я хочу знать правду, папа.
Тайрен чуть не захохотал вслух. Да этот человек понятия не имеет, что такое правда!
— Я уже поняла, что Синди была усталой и хотела домой, — услышал
Тайрен встал и осторожно заглянул в окно кухни. Ее заливало солнце, а посередине на стуле сидела Дженна и выглядела очень неважно. Кажется, она тоже не спала ночью, под глазами у нее залегли синие тени, лицо осунулось. Внезапно Тайрену до боли захотелось прижать ее к себе, утешить, поцелуем прогнать тоску. Он стиснул кулаки. Не время.
— Но почему? — спросила Дженна после напряженного молчания. — Почему ты их выгнал?
Тайрен остолбенел. Она не знала, действительно не знала. А Рандольф сказал ей это. Рандольф действительно сказал ей правду сейчас…
— И ты надеешься, что я поверю в то, что ты изменился? — почти выкрикнула Дженна. — Что вдруг через столько лет отрекся от своих расистских предрассудков? Что ты раскаиваешься в том, что сделал?
Тайрен почувствовал, как его злость начала проходить, когда он услышал боль в голосе Дженны. Но он ненавидел себя за свою мягкость и ненавидел Рандольфа Фарсона за то, что тот разрушил их общую жизнь.
Он не хотел больше ничего слышать об этом. Ни настойчивых вопросов Дженны, ни ответов старика. Он хотел сейчас только одного: закрыться у себя в кабинете и — в работу с головой. Но через кухню он пройти не мог — там была Дженна, придется обходить вокруг дома.
Он направился к главному входу… и тут услышал, как сзади распахнулась кухонная дверь.
— Тайрен?
Слишком поздно. Он обернулся. Ее глаза были красными, лицо — напряженным.
— Ты все слышал?
Он кивнул молча. Наверняка начнет упрекать.
Но упрекать она не стала. Вместо этого она вышла из кухни и с тяжелым вздохом опустилась в кресло, в то самое, в котором он только что сидел.
— Я очень сожалею, — сказала Дженна после непродолжительной паузы.
— О чем?
— Обо всем. О лжи, о молчании и о том, что мой отец сделал тебе и Кири. Это…
— Это уже в прошлом, — отмахнулся Тайрен.
— Нет, — настойчиво возразила Дженна. — Не в прошлом. Ни между тобой и мной, и ни между тобой и им.
Ей почти отказывал голос, а ее взгляд был таким же молящим, как и прошлой ночью, только совсем по другой причине. Тайрен пригладил волосы. Неважно, что он там чувствует к Дженне, но он не допустит, чтобы она вновь ослабила его волю.
— Я никогда не прощу его, если ты к этому клонишь, — резко сказал он.
— А меня? — Ее голос дрожал.
— Дженна… — Ему было больно смотреть в ее уставшие глаза.
— Привет, мамочка! Привет, Тайрен!
Его самая любимая в мире дочка выпорхнула из двери. И огромными глазищами уставилась на Дженну. Ни в коем случае Синди не должна почувствовать между ними напряжения. Он заставил себя широко улыбнуться.