Работа по специальности
Шрифт:
Василий взмахнул руками, изогнулся, будто и впрямь на льду, но все же не удержался и с маху сел на пол.
Площади с пятиэтажкой на потолке (равно как и на полу) нигде видно не было. Он сидел на пятачке между тремя опорами, неподалеку от целой толпы молочно-белых глыб, в сторону которых улепетывал во все лопатки пушистый похититель последней капсулы, по-видимому, вообразивший, что за ним погоня.
С застывшей улыбкой идиота Василий скреб ногтями щетину на левой щеке и, судя по всему, мало что пока понимал.
– Ну ясно...
– бормотал он.
– Жив, значит, паразит... Ясно...
Потом
Погоревав о кобуре (хорошая была кобура, почти новая), Василий сунул пистолет за пазуху и поднялся с пола. Но тут слуха его коснулся отдаленный гулкий звук, очень похожий на выстрел, причем из оружия куда более серьезного, чем тот же "макаров". Василий насторожился и вдруг понял - это был треск лопающейся глыбы. "Выстрел" вскоре повторился, и лицо Василия просветлело: Ромка! Кому ж еще?!
"Уши оборву!" - радостно подумал он и пошел на звук.
За очередной золотистой громадой открылась группа из пяти некрупных молочно-белых глыб. От одной из них была уже отколота примерно четверть, а над тем, что осталось, трудился человек с ломиком.
Но это был не Ромка!
Интеллигентный вроде старичок, розовый, седенький, закутанный в белоснежную простыню, тщательно примериваясь перед каждым ударом, наносил глыбе повреждение за повреждением.
У Василия отяжелели брови. Все говорило о том, что перед ним - автор вырубленной на опорах похабщины. Озадачивали, правда, возраст и внешность. Приятный такой старичок, только вот одет не по-людски... На тех, что исписывают стены, решительно не похож. Хотя, с другой стороны, на субъектов, ломающих все из хулиганских побуждений, старичок тоже похож не был, - но вот ломает же!.. И как-то странно опять же ломает - такое впечатление, что безо всякого удовольствия...
Так и не уразумев толком, что происходит, Василий приблизился к престарелому нарушителю.
– Послушайте!
– сердито сказал он.
– Чем это вы занимаетесь?
Тот опустил ломик, обернулся - и в старчески-прозрачных глазах его мелькнул испуг.
– О Господи!..
– вымолвил он, глядя на незнакомого человека, одетого в обрывки милицейской формы.
(Рост - сто шестьдесят пять-сто семьдесят, телосложение - худощавое, волосы - прямые, седые, глаза - голубые, круглые, лоб - высокий, узкий, уши - малые, прижатые, нос - прямой... Усы, бородка... Ломик держит в левой руке. Левша, стало быть...)
Сноровисто разъяв морщинистое розовое личико на составные словесного портрета, Василий на минуту потерял его из виду в целом и был несколько озадачен, обнаружив, что старичок смотрит на него уже не с испугом, а скорее с мягкой укоризной.
– Ну вот...
– произнес старичок, сопроводив слова грустной обаятельной улыбкой.
– Опять со мной никто разговаривать не будет... Давно прибыли?
И Василий усомнился: а точно ли он квалифицировал увиденное как хулиганство и вандализм? Больно уж раскованно и
– Вчера, - поколебавшись, сказал Василий.
– С товарищем... А кто это с вами не будет разговаривать?
– О, найдутся!
– вскричал старичок.
– Можете в этом даже не сомневаться!.. А вы, я смотрю, из милиции?
– Из милиции.
– Василий насупился, приняв, насколько это позволяли обрывки формы, суровый официальный вид.
– Так что вы тут делаете?
Старичок озадаченно поглядел на ломик, на полуразваленную глыбу...
– Ломаю, молодой человек, ломаю...
– со вздохом сообщил он.
– Зачем?
Старичок улыбнулся в ответ ласково и ободряюще.
– Знаете что, - решительно сказал он.
– Вы ведь сейчас потребуете объяснений, причем подробных... А подробно объяснять на пустой желудок это, знаете ли... Словом, давайте начистоту: с булыжником этим я, конечно, погорячился. Сложный оказался камушек, непростой...
– И старичок с досадой звякнул ломиком по неровному стеклисто-мутному сколу.
– А вы, я смотрю, мужчина крепкий... Причем учтите: кроме меня вам здесь никто разъяснений не даст, а мне терять нечего - мне теперь из-за вас так и так бойкот объявят... Короче, чисто деловое предложение: вы сейчас берете этот ломик и доламываете то, что я начал. Дальше вместе пообедаем, ну, и заодно попробуем развеять какие-то ваши недоумения... Соглашайтесь! Предложение, мне кажется, самое для вас выгодное.
– У меня товарищ потерялся!..
– Найдется! Здесь, знаете ли, при всем желании не пропадешь. Прошу...
– Да, но...
– нерешительно начал Василий, принимая из рук бойкого старичка орудие разрушения.
– Не бойтесь, она хрупкая, - неправильно истолковав его колебания, подбодрил тот.
– Да знаю, что хрупкая...
Старичок изумился.
– Знаете?.. И откуда же, позвольте спросить?
– Да тут такое дело...
– нехотя объяснил Василий.
– У товарища железяка была... От летающей тарелки отломал...
– От летающей тарелки?
– с каким-то даже негодованием переспросил старичок.
– Это же невозможно!
– Ну вот возможно, оказывается... Взял он эту железяку, шарахнул с дура ума по такой вот каменюке - та вдребезги...
На розовом лице старичка обозначилось выражение крайнего недоверия.
– Стукните!
– внезапно приказал он, указывая пальцем на глыбу. Стукните-стукните! Я посмотрю, как это у вас получится с первого раза!.. Ничего себе шуточки!
– возмущенно продолжал он.
– Ударил разок - и вдребезги!.. Я второй год здесь живу - о таком даже и не слышал!..
– Сколько?
– ошеломленно перебил Василий.
– Сколько вы здесь живете?..
– Нет, вы стукните! Стукните!
– закричал старичок.
Голова у Василия шла кругом. Он стиснул зубы и нанес сильный колющий удар. Кривой несподручный ломик с хрустом воткнулся на десяток сантиметров, брызнули мелкие осколки.
– Вот!
– ликующе объявил старичок.
– И так вы будете ее тыкать до самого вечера!
– Так я же ничего не говорю!
– огрызнулся Василий, с трудом выдергивая ломик.
– Это товарищ ее с первого раза разнес, а я-то что?..