Работа по специальности
Шрифт:
– А чо? Ништяк!
– в озарении промолвил вдруг Ромка.
– Спать можно на полу, пожрать - дадут...
– Бредишь, что ли?
– недовольно спросил Василий.
Ромка смотрел на него, приоткрыв рот.
– Пока призыв - здесь перекантоваться!
– выпалил он.
– А через полгода армия профессиональной станет!..
Василий сначала оторопел, потом потемнел лицом и, упершись ладонью в пол, повернулся всем корпусом к Ромке.
– Ах ты паразит!..
– выговорил он.
– Да я тебя под конвоем на призывной пункт приведу, понял?..
Ромка
– И чего вы все так армии боитесь?
– хмыкнул Василий.
– Она ж из вас людей делает! Вот посмотри на меня... Ведь таким же, как ты, был обормотом! А отслужил - человеком стал...
– Ментом ты стал, а не человеком!
– не подумав о последствиях, буркнул Ромка.
Последовала страшная предынфарктная пауза.
– Как ты сказал?
– сдавленно переспросил Василий, и Ромку, внезапно оказавшегося на ногах, отнесло шагов на десять в сторону.
– А ну повтори!..
– А чего, нет, что ли?
– нагло ответил Ромка, отступая еще шага на три. Действительно, терять ему уже было нечего.
– Н-ну!..
– Василий сделал резкое движение, как бы собираясь вскочить, и Ромка что было сил дернул к дальнему выступу опоры. Метнулся за угол и с легким вскриком скрылся из глаз.
– Пар-разит!..
– прорычал Василий, вновь опускаясь на пол и приваливаясь лопатками к стене.
– Ну вот вернись только!..
С темным от недобрых замыслов лицом, он сидел, изредка взглядывая, не высунется ли из-за бледно-золотистого скругления опоры лопоухая стриженая голова. Голова что-то все не показывалась, и Василий ощутил беспокойство. Неужели и вправду сбежал, придурок?.. А потом скажет: заблудился...
– Да нужен ты мне больно!
– громко и сердито сказал Василий.
– Еще не гонялся я за тобой, за паразитом!..
Повторялась история с летающей тарелкой. Ромка наверняка затаился в какой-нибудь нише и молчал из вредности. Василий ругнулся, встал и зашлепал босиком к бледно-золотистому выступу.
– Ну чего дурака валяешь?..
– Василий не договорил и отшатнулся. Сразу за поворотом на светлом искрящемся покрытии разлеглись, подстерегая, два овальных пятна неизвестно откуда падающей тени.
7
Где стол был яств, там гроб стоит.
Гаврила Державин
Василий попятился. Из дырявой пазухи у него выпала и с чмокающим звуком ударилась об пол последняя непочатая капсула - та, что передал ему Ромка. Подпрыгнула и, заковыляв по дуге, откатилась метра на два. Василий проводил ее бессмысленным взглядом и снова уставился на растекшиеся у самых ног зловещие тени.
Обернулся, пытаясь восстановить события. Крепкое смуглое лицо его отдавало теперь малярийной желтизной. Вон она, надпись... Ромка бежал по прямой... Здесь он свернул, вскрикнул - и... Может, как-нибудь все-таки проскочил между стеной и первым капканом?.. Да нет, как тут проскочишь: просвет сантиметров в двадцать, не шире... А ведь он-то - бежал. Бежал сломя
– Да что же это?..
– еле слышно, словно боясь собственного голоса, выдохнул Василий.
Вокруг величественно посверкивали бледно-золотистые громады, поигрывал стеклянными искорками гладкий дымчатый пол, а за спиной свешивалась со льдистого потолка сволочная пятиэтажка.
– Рома!
– что было сил закричал Василий.
– Рома, ты где?!
И тут только обратил внимание, что здесь совершенно нет эха. По идее звук должен был отразиться от верхней тверди, загулять, перекликаясь, между колоннами. Ничего подобного. Звук глохнул, как упакованный в вату.
Василий рывком расстегнул кобуру, дослал патрон и вскинул пистолет над головой, явно собираясь палить до тех пор, пока хоть кто-нибудь не прибежит на выстрелы. Но "макаров" отозвался звонким металлическим щелчком. Осечка. Василий передернул затвор, выбрасывая бракованный патрон, и нажал курок повторно. Опять осечка. Ругаясь одними губами, выбросил еще один. И - третья осечка подряд!
Василий уставился на пистолет, потом - на выброшенные патроны. Не веря своим глазам, нагнулся, подобрал. Патроны были тусклые, зеленоватые, словно пролежали в земле лет двадцать.
Краем глаза он уловил легкое движение неподалеку и обернулся. Там, вздыбив от ужаса серебристую шерстку, обмер еще один лупоглазый зверек, пораженный, видать, порывистыми движениями огромного существа и производимыми им металлическими щелчками.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Затем лупоглазый коротко прыгнул вперед, ухватил оброненную капсулу и снова обмер, явно прикидывая расстояние до ближайшего овала. В каком-то странном остолбенении Василий смотрел, как пушистый жулик шажок за шажком продвигается к смертельной тени. Вот до нее осталось всего полметра, зверек приостановился и дерзко воззрился на человека. Задорное чириканье - и, метнувшись прямо в центр овала, лупоглазый исчез вместе с украденной капсулой.
Медленно-медленно, как бы боясь спугнуть затеплившуюся надежду, Василий вытер лоб кулаком, в котором были судорожно зажаты черт знает с чего позеленевшие, нестреляющие патроны, и на негнущихся ногах подошел к округлому пятну.
Сразу после воровства жизнь самоубийством не кончают - это Василий знал точно. И уж во всяком случае, не с таким жизнерадостным видом...
Выставив кулак как можно дальше, он ослабил хватку и в ту же секунду почувствовал, что рука опустела. Патроны исчезли...
Тупо уставился на ладонь, словно пытаясь прочесть по ней свою дальнейшую судьбу. Патронов не было...
Вновь покрывшись холодным потом, Василий шваркнул зачем-то оземь пустую кобуру с обрывком ремня и, обложив сдавленным матом теневой овал, шагнул в самую его середину.
Все-таки, наверное, следовало при этом закрыть глаза - тогда бы он вообще ничего не почувствовал. Но, согласитесь, когда во мгновение ока одна местность сменяется другой, пусть даже и очень похожей, не утратить равновесия - дело сложное.