Работай на меня! Выходи за меня!

Дале Ари

— Почему? — прошептала я, наблюдая, как краска покидает лицо подруги.

— Потому что я люблю тебя.

Тьма накрыла меня вместе с последний вдохом Лины. И последнее, что я поняла — не хочу возвращаться в мир без нее.

[i] Mio Dio (итал.) — Мой бог.

[ii] I'm sorry (англ.) — Простите

Эпилог

Алекс

Брусчатка под моими ногами потрескалась, кое-где откололась по бокам, а в некоторых местах вовсе исчезла, будто кто-то вырвал кусок. Я брел, не видя дороги. Пальцы сжимали потертую

записку, слова, которой я выучил наизусть.

«Прости. Я не могу».

Четыре слова, которые разорвали мое сердце пополам — на «до» и «после» встречи с ней. Четыре слова, которые разрушили меня. Четыре слова, которые сделали все бессмысленным.

Казалось, я не дышал с тех пор, как прочел эти слова. Они поселились в моей груди. Служили препятствием для воздуха. Не давали сделать нормальный вход.

Я жил? Нет. Искал.

Город за городом. Улица за улицей. Дом за домом.

Я цеплялся за любую зацепку, которая появлялась в поле моего зрения. Если Ник говорил мне, что Снежа в Италии, я летел туда в тот же вечер. Если только проходил слушок, что ее видели каком-то храме в Индии, я был готов кланяться монахам в ноги, лишь бы они дали мне мельком увидеть Снежу. А если бы узнал, Снежа живет где-то на Аляске, то нанял бы ледокол, который прорубил бы мне путь к ней.

Полгода я метался по миру. Но как только оказывался в месте, где должна была находиться Снежа, она исчезала и даже запаха розы в ее временном пристанище не оставалось. Она будто чувствовала, что я приближаюсь и ускользала.

Полгода не просто вымотали меня. Они почти вытянули из меня жизнь, поэтому, идя по знакомым улицам, я уже ни на что не рассчитывал.

Когда Ник мне сказал, что Снежа поселилась в Париже, я просто протянул руку, чтобы забрать клочок бумаги с адресом. Только взглянув на него, сразу узнал. Машинально набрал номер Анны и сказал приготовить самолет.

Я ни на что не рассчитывал, просто брел пешком по знакомым улицам. Даже машину не взял. Теплый апрельский ветер трепал волосы. Из булочных, которые встречались почти на каждым углу, доносился аромат свежей выпечки. Мой желудок среагировал на него легким бурчанием, но мозг был категорически против пустых углеводов. Я почти забыл, когда ел последний раз. Возможно, вчера утром. Обед, я пропустил, зарывшись в бумагах — хоть какое-то отвлечение. От ужина на борту самолета отказался. Просто рухнул на кровать, которая была наполнена воспоминаниями, и закрыл глаза, пытаясь представить улыбку Снежи. Она начала стираться из памяти, а я не хотел терять эти воспоминания, они были единственной связью в ней.

Завтрака в отеле я не дождался. Бессонная ночь вымотала меня еще больше, но я просто не мог ждать. Несмотря на усталость и то, что ноги еле держали меня, искра надежды все еще была жива.

Я так хотел ее увидеть, дотронуться до мягких волос, прикоснуться к мягким губам, поцеловать. Мне нужно было знать, что она в порядке.

А еще я боялся. Страх был таким же сильным, как желание. Но я должен был получить ответ на один вопрос. Он не давал мне спать. Из-за него я почти не ел. Мне нужно было знать, почему она оставила меня.

Поэтому я шел в место, которое не собирался больше посещать, хоть оно принадлежало мне. В место, где все началось. В место, где Снежи не должно было быть.

Я свернул на хорошо знакомую

улицу, дошел почти до самого конца и остановился. Его больше не было. Дома, который стал меня началом и концом. Дома, который почти разваливался на глазах. Дома, где я нашел тело Пьера. Его больше не было…

На его месте стоял новый дом из красного кирпича, мало чем отличающийся от соседних. На заднем дворе, я даже заметил новую пристройку. Терраса? Перед домом, находились две клумбы. Из земли уже начала пробиваться зелень. Каменная дорожка, разделяющая клумбы, вела прямо к входной двери. Словно приглашала зайти. Тянула к себе. Манила… Но я стоял на месте. Просто не мог двигаться.

Этот дом никогда не был таким. В моих воспоминаниях он всегда был разваленной, которой требовался ремонт. Крыша кое-где протекала. Со стен сыпалась штукатурка. Полы скрипели. Ни о каких клумбах даже речь не могла идти.

Но сейчас дом был вполне пригоден для жизни. Для семьи. Детей…

У меня свело челюсти от того, как крепко я их сжимал. Пальцами я впился в злосчастную записку, которую перечитывал множество раз. У меня появилось желание развернуться и уйти. Или просто обойти пешком несколько улиц, а потом вернуться. И возможно, я бы последовал внутреннему страху, если бы дверь не распахнулась и на крыльцо с лейкой в руках не вышла моя ночная фантазия, одетая только в белую сорочку.

Снежа тоже замерла, когда увидела меня. Лейка выскользнула с ее пальцев и с грохотом приземлилось на пол. Вода растеклась и обернулась вокруг босых ног Снежи. Но… моя жена… не обратила на это внимание. Она улыбнулась. Улыбнулась и начала спускаться по лестнице. По каменной дорожке, на которую я так и не решился ступить, она шла ко мне, выглядя так, словно получила желанный подарок.

Снежа остановилась напротив меня и подняла глаза. В них не было ни злости, ни обиды, ни обвинения, хотя я ожидал их увидеть. В глазах Снежи плескалась лишь нежность. Нежность и…

«Нет, этого не может быть. Или может? Тогда какого черта?»

— Я ждала тебя, — Снежа взяла меня за руку. — Пойдем

Она потянула меня в дом.

Входя в до боли знакомую гостиную, я не узнавал ее. Никаких дыр в полу, старых выцветших тоже не было. И запаха плесени, который постоянно преследовал меня, впитавшись в одежду, пока я жил здесь, тоже не оказалось.

Вместо это я попал в просторное помещение, которое совмещало в себе гостиную и кухню. Стены, которые остались на месте, были выкрашены в белый цвет. Полы явно заменили и положили наверх паркет. И от крыс, похоже, тоже избавились. В одной части комнаты стоял уютный мягкий диван коричневого цвета. А по его бокам заняли свои места два кресла. Пушистый коврик лежал на полу. Небольшой плазменный телевизор висел на стене, а рядом с ним стоял огромный шкаф, заполненный книгами.

Во второй части комнаты находился кухонный уголок с небольшим деревянным столом и стульями. Шкафчики, которые точно были из той же коллекции, висели между окон, а некоторые стояли на полу, разделенные плитой и посудомоечной машиной. Кофемашина, микроволновка, духовка, тостер, вафельница — казалось, на этой кухне было все.

— Тебе нравится? Когда-то ты сказал, что я могу переделать твой дом. И я решила, что этот нам больше подойдет? — Снежа отпустила мою руку и направилась на кухню. — Кофе?