Работай на меня! Выходи за меня!

Дале Ари

Я видел лишь половину ее лица, остальное скрывалось под огромными солнечными очками. Но край коричневого пятна, которое выглядывала из-под аксессуара, сложно было скрыть.

Женщина смотрела перед собой. Уголки ее губ были опущены и периодически вздрагивали, когда машина натыкалась на очередную ямку на дороге. Мы не услышали от нее ни звука на протяжении всего пути. Жак вообще старался не смотреть на нее лишний раз. А вот контролирующий взгляд Ника я периодически ловил в зеркале заднего вида.

Когда

машина остановилась у отеля, женщина продолжала сидеть на месте. Я в срочном порядке дал сотрудникам выходной, поэтому мне пришлось самостоятельно открывать ей дверь и подавать руку, чтобы помочь выйти из машины. Несмотря на внешнюю худобу и женственность, хватка у женщины была той еще, а ладони шершавые и все в мозолях. Никакого маникюра не было, лишь подстриженные под корень ногти.

Она сразу же забрала руку, когда устойчиво стала на асфальт и направилась ко входу. Пока она преодолевала небольшое расстояния, меня волновал только один вопрос: как жакет все еще держался на ее плечах?

Но, видимо, ветер был к ней благосклонен и решил не срывать вещицу, чтобы унести в неизвестном направлении или искупать в одной из множества луж. А возможно был другой секрет, потому что каким-то чудом женщина вошла в холл отеля только с немного растрепанной прической.

Она не стала дожидаться нас, а расположилась на диванчиках в холле, достала из кармана жакета карту памяти и положила ее на стеклянный столик.

Карту памяти забрал Ник и подключил к своему планшету, пока мы с Жаком устраивались напротив женщины. Она наконец-то сняла свои очки.

Пятно, которое я принял чуть раньше за родимое, оказалось еще не до конца зажившим ожогом. С краев он уже потемнел, но в середине был еще розовым и покрылся тонким слоем кожи.

Но не ожог меня поразил меня сильнее всего. А ее глаза. Точнее один глаз, в котором белок оказался черным и сливался с карей радужкой. Во втором глазе, который оказался вполне обычным, не было ничего кроме пустоты.

— Чай? Кофе? — Жак не выдержал и вскочил на ноги. И прежде, чем получил ответ, пробормотал: — Принесу и то, и то…

Я его понимал. У меня у самого по спине капельки пота скатили. И я бы с удовольствием тоже нашел предлог, чтобы скрыться, если бы Ник не передал мне планшет.

Мне хватило только одного взгляда на фотографию, чтобы понять — все, куда серьезнее, чем я предполагал изначально. Я поднял взгляд на женщину.

— Репортера, который сделал это фото, не стало, спустя пару секунд после щелчка затвора, — женщина взяла чашку с кофе, которую перед ней поставил Жак и снова умчался. — Но он успел отправить его на облако.

Женщина сделала глоток обжигающего напитка, от которого пар шел, и поставила чашку снова на блюдце.

— Мы изъяли информацию, пока она не успела разлететься. Но в наших архивах хранится все.

—

Зачем вы мне это показываете? — я снова взглянул на фото — меня хватило лишь на одно мгновение, прежде чем я нажал кнопку блокировки и передал планшет обратно Нику.

— Если вы ее привезете к трапу самолета, мы заберем padrona[v] домой и считайте ваш долг перед ее отцом будет уплачен.

Я решил не уточнять, о каком долге речь. Тем более у меня был куда более важный вопрос:

— Почему вы самостоятельно ее не найдете?

— Padrona прибыла сюда против воли отца, а нам не нужна огласка, — женщина встала. — Теперь я бы хотела отдохнуть после перелета.

Я кивнул Нику, и он передал ей ключ от люкса. Женщина не попросила ее проводить, а сразу же направилась к лифтам.

— Mon Dieu[vi], — Жак приземлился напротив меня в тот момент, когда лифт поехал наверх. — Что это было? Ты это чувствовал? У меня аж… как это говорится? Мурашки по шкуре побежали? А что она тебе показала?

Ник сел рядом с Жаком, хотя во время разговора с представительницей «семьи» Калли, не сделал ни одного лишнего движения, и передал моему любопытному другу планшет. Я не хотел еще раз видеть ту фотографию, поэтому просто откинулся на спинку дивана. Даже не вздрогнул, когда Жак взвизгнул, а потом выдал череду нецензурной брани на французском.

— Это что еще за Diable[vii]?

Планшет упал на стол.

— Ты ошибся. Это Калли.

— Я всегда знал, что она сумасшедшая. Но чтобы настолько… — акцент Жака стал сильнее.

— А я всегда знал, что настолько, — я горько усмехнулся и открыл глаза.

Взгляд сразу же упал на экран планшета, который Жак не выключил. И на этот раз от ужасающей, хоть и перевернутой картинки было сложно оторваться. Калли было сложно узнать, но не из-за безумия во взгляде. Оно с ней было всегда. Все из-за крови. Она забрызгала лицо Калли. Капала с волос и клинков руках моей бывшей. Платье почти полностью пропиталось кровью. У ног Калли лежали изрезанные трупы. Я даже не мог сосчитать сколько их было. Мужчины, женщины и даже… Они лежали друг на друге. У кого-то было милосердно перерезано горло и оттуда все еще сочилась кровь. Кому-то почти распороли живот. Кто-то явно лишился руки.

Но самое ужасное — все это произошло в церкви. Я заметил характерный белый квадрат на шеи у мужчины, который лежал под ногами Калли и с нескрываемым осуждением смотрел на нее, хотя его лицо было изрезано накрест.

Калли стояла среди этого безумия и… улыбалась.

Она так широко улыбалась, а на зубах были брызги крови.

Я не знал, что там произошло. И если честно, не хотел знать. Очевидно было только одно, нужно вернуть Калли домой. И срочно. Пока она тут что-то не натворила.