Работы Фрейда по технике психоанализа.

Лакан Жак

identiscb, поначалу ему идентично".

Но ведь как раз перед этим Фрейд и говорит о вмещении в себя и об изгнании из себя, т. е. говорит, что существует такая операция, как Операция изгнания, (без которой) операция вмещения (не имела бы смысла). Это и есть первоначальная операция, на которой то, чему предстоит стать суждением атрибуции, какраз и основывается.

Что же касается суждения существования, то оно берет начало в связи между представлением и восприятием. Здесь очень легко не заметить в каком отношении Фрейд эту связь углубляет. Самое важное тут — это что "вначале" все равно и безразлично знать, что существует или знать, что не существует. Существует. Субъект воспроизводит свое представление о вещах, исходя изих первичного восприятия

имевшего место ранее. Когда он теперь говорит, что это существует, то вопрос не в том", чтобы узнать, соответствует ли это представление реальности до сих пор, а в том, сможет ли субъект обрести его вновь. Вот подчеркиваемая Фрейдом связь между представлением (испытанием его) и реальностью — (он основывает ее) в возможности заново обрести свой объект. Значение, которое придает Фрейд фактору повторения, доказывает, что мысль его движется в измерении более глубоком, нежели то, которое исследует Юнг и которое является по преимуществу измерением памяти". Здесь важно не потерять нить Фрейдова анализа. (Анализа столь сложного и детального, что я очень боюсь завести вас на ложный путь).

В суждении атрибуции речь шла о том, чтобы изгнать или вобрать в себя. В суждении существования речь идет о том, чтобы приписать "Я", или, скорее, субъекту (так будет понятнее) представление, которому более не отвечает, но отвечал в ретроспективе объект. Вопрос стоит ни о чем ином, как о происхождении "внешнего и внутреннего".

Перед нами — говорит Фрейд, — "картина рождения" суждения "из первичных влечений". Это означает, что мы имеем дело с "целенаправленной эволюцией того усвоения своему "Я" и изгнания из своего "Я", которое следует из принципа удовольствия".

DieBejahung, утверждение — говорит Фрейд, — alsErsatzderVereinigung, будучи просто эквивалентом единения, gehortdemErosan, относится к Эросу: именно в нем и надо искать истоки утверждения. Так, суждение атрибуции проистекает из того факта, что мы вмещаем в себя, усваиваем себе, вместо того, чтобыизгонять из себя.

Слова, внесенные редактором в соответствии с текстом Фрейда: "DerersteundnachsteZweckbeiRealitatsprufungistalsonichteindemVorgestelltenentsprechendesObjektinderrealenWahrnemungzufinden, sonderneswiederzuflnden, sichzu (iberzeugen, dassesnochvorhandenist." (Первая и последняя цель испытания на реальность состоит, следовательно, не в том, чтобы найти соответствующий представлению объект в реальном восприятии, а в том, чтобы найти тот же объект вновь, чтобы убедить себя в его наличии) — G.W. XIV, S. 14.

" Может быть, автор имеет здесь в виду платоновское припоминание? (Ж Л.)

В отношении отрицания Фрейд употребляет не слово Ersatz, а слово Nachfolge. Французский же переводчик передает их одним и тем же словом. В немецком тексте буквально следующее: утверждение — это Ersatz единения, Vereinigung, а отрицание Nachfolge изгнания, а точнее, инстинкта разрушения (Destruk-tionstrieb).

Картина приобретает характер мифа, и в этом лежащем в основе субъекта мифе, так сказать, переплетены два инстинкта: соединения и разрушения. Миф, как видите, грандиозный, и вторящий многим известным ранее. Однако лишь маленькая деталь в нем — а именно, что утверждение выступает просто-напросто как заместитель единения, в то время как отрицание следует за изгнанием как его результат, — способна, мне кажется, пролить свет на следующую фразу, где речь идет о негативизме и инстинкте разрушения. Ибо она хорошо объясняет тот факт, что возможно удовольствие от отрицания, негативизм, проистекающий просто-напросто из подавления" либидинальных составляющих, т. е. что в удовольствии от отрицания исчезает (=вытесняется) не что иное, как либидинальные составляющие.

Следует ли из этого, что инстинкт разрушения тоже зависит от (принципа) удовольствия? Ответ на этот вопрос я считаю очень важным, капитальным для техники анализа".

" Немецкое "Abzug": вычет, вычитание, удержание; "то, что в удовольствии от отрицания вычтено, и есть либидинозные компоненты". Возможность этого объясняется ссылкой

на Triebentmischung, представляющее собой своего рода возврат в состояние чистоты; осветление, фильтрацию влечений. Обычно термин этот не слишком удачно переводится как "расплетение инстинктов". " Искусство, с которым Ипполит формулирует содержащуюся здесь трудность, вызывает тем большее восхищение, что к этому времени нами еще не были высказаны те тезисы об инстинкте смерти, что нам предстояло развить в следующем году в комментарии к работе "По ту сторону принципа удовольствия", — инстинкте, в этой работе Фрейда, вопреки всем ухищрениям ее автора, незримо присутствующем.

Однако, говорит нам Фрейд, — "выполнение функции суждения возможно лишь благодаря созданию символа отрицания"". Почему Фрейд не говорит, что функционирование суждения возможно благодаря утверждению? Дело в том, что отрицание станет выполнять свою роль уже не в качестве тенденции к разрушению, и не просто внутри самой формы суждения, а в качестве фундаментальной стратегии эксплицированной — имьоличности.

"Создание символа отрицания, давшее первую степень независимости по отношению к вытеснению и его последствиям, а тем самым и к принуждению (Zwang) со стороны принципа удовольствия".

Фраза, смысл которой не составлял бы для меня проблемы, не свяжи я только что стремление к разрушению с принципом удовольствия.

Ибо здесь возникает одна трудность. Что означает теперь диссимметрия между утверждением и отрицанием? Она означает, что все вытесненное может быть заново взято и использовано в виде как бы изъятом, и что вместе того, чтобы оставаться под властью инстинктов привлечения и выталкивания, оно может создать себе свободное, подобно полям в тетради, пространство мысли, призрак бытия в форме небытия — призрак, возникающий при запирательстве, т. е. когда символ отрицания связан с конкретной позицией запирательства.

Именно так и нужно понимать этот текст, если принять всерьез его заключение, которое поначалу казалось мне несколько странным.

"Этой трактовке запирательства очень хорошо соответствует тот факт, что в анализе не обнаруживается никакого "нет", которое исходило бы от бессознательного…" Но зато в анализе обнаруживается разрушение. Поэтому инстинкт разрушения нужно четко отделить от его формы — иначе сказанное Фрейдом останется непонятным. Следует рассматривать запирательство как конкретную позицию, обусловившую возникновение эксплицитного символа отрицания- символа, Выделено самим Фрейдом. который и делает возможным нечто вроде использования бессознательного с одновременным сохранением вытеснения.

Именно таким мне видится смысл окончания заключительной фразы; "…и что признание бессознательного со стороны "Я" выражается формулой отрицания".

Итак, вот наш вывод: в анализе не обнаруживается никакого "нет", которое исходило бы от бессознательного; признание бессознательного со стороны собственного Я показывает, что собственное Я — это всегда непризнание; даже в знании своем собственное Я всегда несет на себе печать возможности сохранить бессознательное, в то же время от него отрекаясь, — печать, выраженную формулой отрицания.

"Лучшее доказательство, что мы обнаружили бессознательное, — это когда пациент реагирует фразой вроде 'Я об этом не подумал', или даже 'Я всегда был далек от такой мысли'".

Итак, на этих четырех-пяти страницах Фрейда, к прочтению которых мне самому, — должен к стыду своему признаться, не без труда — удалось найти — не знаю, насколько верные — ориентиры, мы находим, с одной стороны, анализ конкретной поведенческой позиции, которая вырисовывается при наблюдении запирательства, с другой стороны, картину того, как интеллектуальное отделяется (в акте) от аффективного; и наконец — самое главное — происхождение всего того, что предшествует на первичном уровне, а следовательно, происхождение суждения и самой мысли (в форме мысли как таковой, ибо мышление было и раньше, в первичном, но оно было там не в качестве мысли), получающее через запирательство свое объяснение.