Рабы Парижа
Шрифт:
— Мне кажется, — сказал Андре, — что это подействует на господина Ганделю даже сильнее, чем тот мерзкий случай, когда вы вызвали врача, чтобы узнать, сколько часов еще проживет ваш отец.
— О, чёрт!
— Но все-таки он, может быть, простит, потому что он — ваш отец. Он любит вас.
— Лучше уже сейчас пойдем к папе и расскажем ему все… Тогда я смогу не подписывать вексель на сто тысяч.
— Не сможете.
— Да что же Вермине придумает еще?
— Если вы не испугаетесь отца, то он пригрозит, что отнесет ваши расписки
Гастон остановился так резко, словно ударился лбом о стену.
— Только за то, что я подписал векселя чужим именем?
— Да.
— Так это, выходит, серьезное преступление?
— Конечно. Теперь вы понимаете, зачем Вермине уговорил вас скопировать подпись Мартен-Ритала?
— Ого! А что за это полагается?
— Сначала тюрьма, потом — ссылка.
Молодой Ганделю со страхом смотрел на Андре и дрожал всем телом.
— Анатоль говорит, что и там жить можно, особенно если есть протекция… Но, Боже мой, какой позор! Нет… Я не буду плясать под дудку негодяев! Если подлог откроется, то я поступлю, как Кортес. Это бесподобно! Я приглашу друзей на обед в наше излюбленное кафе и на глазах у всех застрелюсь из пистолета. Об этом будут говорить по всей Франции и у хозяина кафе не будет отбоя от желающих пообедать в том зале, где это случится! А в кармане у меня найдут остроумное письмо, которое напечатают во всех журналах!
— Перестаньте кричать. На нас все смотрят. Вы не хотите ждать, пока подлог откроют и разглашаете это сами?
Гастон умолк.
Потом продолжал, но уже гораздо тише:
— Несчастный отец! Как я мучил его… Теперь еще и проклятые векселя… А сделанного не вернешь… Двадцать лет, богат, меня любит Зора — и умереть?… Это ужасно. Но — тюрьма?… Нет, лучше пистолет! Я — сын честного человека!
Ганделю-младший произнес последнюю фразу решительно и почти спокойно.
Андре взглянул на него с таким же, вероятно, удивлением, какое было бы у врача, с которым вдруг в анатомичке заговорил труп.
— Вы действительно это сделаете? — спросил скульптор.
— Я несерьезен в мелочах. А тут уже не до шуток. Рановато, конечно… Но делать нечего. Следовало быть умнее…
— Не отчаивайтесь. Я попробую исправить вашу ошибку. Но помните: вы можете мне понадобиться в любую минуту. Сидите дома и не делайте глупостей.
— Хорошо. Только, Бога ради, позаботьтесь о Зоре!
— Обещаю. До завтра, мне дорога каждая минута.
С этими словами Андре быстро ушел по направлению к улице Святой Анны.
Гастон, опустив голову, побрел домой.
Куранты Публичной библиотеки пробили три часа, когда Андре входил в кабачок, расположенный как раз напротив Общества взаимного дисконта.
Потребовав ветчины и вина, он сразу же расплатился, чтобы иметь возможность в любую минуту уйти.
Затем устроился у окна, из которого был отлично виден вход
"Вермине сказал маркизу, что в четыре часа будет у Маскаро, — размышлял молодой человек. — Надо проследить за ним и выяснить, кто такой Маскаро, где он живет и какое имеет отношение к Генриху де Круазеноа".
Не успел он доесть, как директор Общества взаимного дисконта вышел из обшарпанной двери под раззолоченной вывеской.
Андре выскочил на улицу и пошел за ним.
Следить за Вермине не составляло никакого труда даже для такого неопытного сыщика, как наш скульптор.
Погода стояла прекрасная и финансист не спеша двигался по бульвару, покуривая сигару и часто останавливаясь, чтобы пожать руку кому-нибудь из встречных.
У Андре даже мелькнула мысль, что он, может быть, ошибся в этом человеке, с которым так приветливо раскланивается каждый второй прохожий.
Дело же было попросту в том, что парижане — да только ли они? — презирали лишь бедных подлецов, никогда не спрашивая богачей о происхождении их состояния.
Между тем господин Вермине, свернув за угол бульвара Пуассоньер, отшвырнул сигару и ускорил шаг.
Затем он быстро прошел несколько кварталов по улице Монторгейль и исчез в дверях ничем не примечательного дома напротив рынка.
На медной табличке, прикрепленной к этой двери, было написано, что здесь находится контора господина Б. Маскаро, подыскивающая места для прислуги.
Андре был разочарован..
Сомнительно, чтобы владелец такой конторы мог оказаться в одной компании с блестящим маркизом де Круазеноа. Тем не менее надо было подождать.
Чтобы не привлекать к себе внимания, Андре лениво прислонился к стене одного из окружающих домов и сделал вид, что полностью поглощен созерцанием толчеи на рынке и вокруг него.
Ждать пришлось недолго.
Не прошло и четверти часа, как Вермине снова показался на улице.
Следом за ним вышли еще два человека.
Один был высокий и худой, с очками на носу.
Другой — веселый толстяк со светскими манерами.
Обоих Андре видел впервые.
Все трое остановились на тротуаре и стали оживленно беседовать.
Хорошо было бы услышать хоть слово из их разговора!
Но как только неопытный сыщик стал приближаться к ним через толпу, раздался пронзительный свист, заглушивший на миг уличный шум.
Высокий господин в очках прервал разговор и настороженно огляделся по сторонам.
Андре продолжал пробиваться вперед.
Свист повторился.
Мошенники попрощались друг с другом и разошлись.
Вермине с толстяком пошли в сторону рынка.
Господин в очках вернулся в дом.
Нескольких секунд Андре колебался.
Недалеко от конторы Б. Маскаро он заметил продавца жареных каштанов. Тот наверняка мог бы назвать имена троих собеседников — если, конечно, давно торгует на этом месте.