Рабы Парижа
Шрифт:
— Ого! Да это начало целого состояния!
— Пожалуй! Скверно только то, что ему хочется иметь ее как можно скорее…
— В чем же затруднение?
— Дело в том, что у меня есть еще один заказ по декору, а он тысяч на семь, на восемь…
— Я бы на твоем месте выбрала картину, — заметила Сабина после некоторого размышления.
— Мне тоже так кажется, но только, видишь ли…
— И не стыдно тебе, — тихонько прошептала она, — чем брать там задаток, возьми лучше у меня, я ведь угадала
Но Андре возмутился.
— Этого мне только не хватало!
Сабина вздохнула, но настаивать не стала.
— В таком случае, делать нечего, бери работу по декору.
Пробило пять часов. Сабина поднялась со своего кресла.
— Перед уходом, мой друг, я хочу сообщить еще одну новость: ведутся переговоры о моем браке с бароном Брюле-Фаверлеем.
— Это тем миллионером, за которым гоняются все невесты?
— Именно. Противиться желанию отца я не смею, и потому я решила рассказать всю правду самому барону, я его немного знаю; мне кажется, что он настолько честен, что не будет требовать моей руки. Как ты оценишь мою мысль, Андре?
Андре грустно пожал плечами.
— Она мне нравится, только вряд ли это поможет: откажется один, найдется другой…
— Весьма может статься, но тогда я повторю все сначала. Надо же, чтобы и у меня были трудности и препятствия!
Но именно эти препятствия были явно не по вкусу молодому художнику.
— На что же станет похожа твоя жизнь, Сабина, если ты все время будешь бороться против своей семьи?
Сабина просто ответила ему:
— Я не сомневаюсь, Андре, ни в себе, ни в тебе, а это главное.
Через минуту она уже была готова уходить. Андре собрался отправиться за каретой, но она твердо отклонила его намерение, объявив, что они с Модестой справятся с этим сами. Она подала Андре руку и уже в дверях сказала:
— Завтра я поговорю с бароном, а послезавтра жди от меня письма.
Андре остался один.
Ужас овладел им при мысли, что он так нескоро увидит Сабину. С минуту он еще постоял в нерешительности, потом бросился за своим пальто и шляпой, наскоро, как попало, оделся и стремглав выскочил на лестницу.
— Всего один раз увидеть хотя бы издали… — бормотал он себе под нос, перескакивая через ступеньки.
Через пять минут он был на углу улицы и почти догнал Сабину, идущую рядом с Модестой. Они, по счастью, еще не успели нанять фиакр.
Андре шел сзади, шагах в двадцати. Он любовался походкой, манерой придерживать платье, гордым профилем…
"Господи, когда же наступит день, когда я открыто пойду рядом с ней рука об руку…"
Одна лишь эта мысль была способна удвоить его энергию.
В эту минуту Сабина с Модестой остановили экипаж и, усевшись в него, приказали кучеру ехать как можно скорее.
Фиакр
Взглянув еще раз в ту сторону, куда укатил фиакр, Андре повернул было домой, но тут его окликнул чей-то звонкий, молодой голос.
Он обернулся и увидел, как из новенькой коляски, запряженной парой прекрасных лошадей, вышла молодая дама, одетая самым роскошным образом и сделала ему знак подойти к ней.
Андре напряг свою память…
— Мадемуазель Роза, если не ошибаюсь?
— Скажите лучше, мадемуазель Зора де Шантемиль, — услышал он мужской голос над самым ухом.
Андре обернулся и чуть не столкнулся нос к носу с господином, который только что отдавал какие-то приказания кучеру.
— Извините, — проговорил он очень удивленный и отступил на два шага.
— Да, милостивый государь, — продолжал господин, по виду очень смешной и недалекий. — Шантемиль — поместье, которое я ей подарю на следующий же день по смерти моего папа!
Андре чуть не прыснул со смеху, до того забавна была фигура господина, заговорившего с ним. Черты этого лица можно было определить одним словом: "гусь", что же касается его туалета, то это был гибрид шута и попугая.
Тото-Шупен, передавая его приметы Тантену, забыл почему-то столь выдающееся свойство.
— Мое имя не имеет значения, — продолжал между тем господин, — поехали лучше к нам обедать!
И, не дожидаясь согласия со стороны Андре, Роза живо схватила его за руку и втолкнула в дверцу шикарного экипажа.
— А ведь она добра, как вы считаете, а? — заговорил опять чудак в красных перчатках, — я, по крайней мере, так ее понимаю. Видно, делать нечего: друзья наших друзей — наши друзья! Пойдемте, я должен исполнить ее желание! О, мы приехали!
— Да-да! Я этого хочу, хочу! — повторяла Роза, направляясь к дому и таща за руку Андре.
Он подумал, что ему не помешает развлечься, а эта парочка обещала много интересного. В особенности этот гусь весьма занимал Андре. Он подумал еще минуту и согласился.
— Пусть будет так! Пойду посмотрю на этого дурака. Какие фигуры лепит из него этот красивый чертенок! — подумал он про себя, но не счел нужным рекомендоваться ему.
Об этом, впрочем, позаботилась Роза.
— Господин Гастон де Ганделю! — представила она своего "гуся", дергая его за рукав, и он при этом смешно шаркнул тоненькой ножкой.
Андре едва удержался от смеха.
— А это монсеньор Андре, великий художник! — продолжала она, хватая Андре за рукав.
— Монсеньор Андре — художник? — удивился гусь, — погодите, я что-то такое слышал от папа! Не тот ли это Андре, который будет отделывать дом, построенный папа на Елисейских полях?