Рабы Парижа
Шрифт:
— Тот самый, — ответил Андре, едва сдерживая улыбку.
— В таком случае — очень приятно, очень приятно! Теперь вы совсем наш!
Радости его, казалось, не было пределов.
— Идемте же, — крикнула Роза, взбегая по лестнице, убранной цветами.
Андре уже хотел подниматься следом за ней, когда Ганделю догнал его и с самым таинственным видом зашептал на ухо:
— А? Какова? Не женщина, а восторг, — шептал он, подмигивая при этом самым вульгарным образом, — погодите, ведь в умении держать себя, правду говоря, равных себе я здесь не знаю, так что
— Это уже заметно, — серьезнейшим тоном отвечал ему Андре.
— Да придете ли вы наконец? — крикнула Роза, топая ножкой.
— Сию минуту, — отвечал Ганделю, поспешно взбегая по лестнице и увлекая за собой Андре.
— Твердый характер, не правда ли, — успел он еще шепнуть Андре с тем же таинственно-вульгарным видом.
Пройдя в комнату, Роза мгновенно сбросила верхнюю одежду и схватив Андре за руку, повела его по квартире, показывая ему свои апартаменты.
Бедный художник вынужден был обозревать и хвалить все это нелепое нагромождение мебели, золота, лазури, подобранное самым нелепым образом. Причем, от него требовали, чтобы он по достоинству оценил толщину и богатство тканей, стоимость всего этого бедлама и вкус, с которым он создавался.
Впереди шествовал "гусь" с торжествующим, полным счастья лицом, указывая на все предметы и называя их цену.
Причем Розе не приходило в голову, что все это — цена ее позора, ее доброго имени, которое куплено этим шутом.
В это время послышался шум в зале.
— А вот и наши гости, — воскликнул "гусь", окончательно пришел в восторг и побежал в зал.
Роза и Андре остались одни.
— Как видите, я решилась оставить Поля, — заметила она, переходя от веселого тона к несколько грустному. — Ему не всегда хватало даже на хлеб, к тому же он стал мне надоедать…
— Ему не на что купить хлеба? — удивился Андре, — как же так, два часа назад он был у меня и хвастал, что получил место на двенадцать тысяч франков в год!
— Скажите лучше — на двенадцать тысяч лжи и пустяков, — со смехом бросила Роза, — все, что он умеет, это занимать деньги подчас даже у незнакомых людей!
При этом она сделала знак Андре, что ей еще много чего надо рассказать ему, но не сейчас.
В это время сияющий Ганделю вел гостей, которые явно были достойны тех, кто их принимал.
Едва только Андре успел себя поздравить с приобретением столь "приятного" знакомства, как в дверях показался огромного роста лакей в перчатках и белом жилете и громогласно объявил:
— Кушать подано!
Когда у Маскаро спрашивали, что нужно для успешного выполнения его замыслов, он отвечал:
— Быть достаточно деятельным и обладать огромной энергией.
У Маскаро было одно прекрасное правило: раз приняв решение, он следовал ему всю жизнь.
На следующий день, после посещения графа Мюсидана, в семь утра Маскаро уже был за письменным столом и занимался работой.
Первая комната агентства уже была заполнена людьми; но выслушивать
Таким образом, совершенно не вникая в шум и сутолоку первого помещения, Маскаро полностью сосредоточил свои мысли на новом агенте — Поле Виолене, который должен был сыграть довольно важную роль.
— Какова игра! — мысленно восклицал он, — сколько риска и какие громадные результаты, если все удастся! И только в моих руках соединены нити стольких судеб!…
Перевернув страницу, которую он только что дописал, Маскаро продолжал:
— Конечно, я могу сорваться и тогда… Этот болван Мюсидан вообразил, что я могу не знать законов своей страны! Глупец! Он не понимает, что для меня Кодекс то же, что "Отче наш"! Том третий, статья триста четвертая — да, Маскаро, тебе давно грозит каторга, не говоря уже о триста пятой статье, где прямо сказано — "пожизненная"…
Видимо, последняя мысль прозвучала слишком уж явно, так как он вздрогнул и даже закрыл глаза руками. Но это длилось одно мгновение. Улыбка вновь заиграла на его лице, Маскаро опять углубился в свои мысли.
— Да-да, чтобы отправить Маскаро дышать воздухом Тулонских галер — надо сначала поймать его! А это нелегко сделать! В случае чего, если я почувствую, что почва под ногами колеблется, я исчезну, как дым… Н-да, ну и сотруднички у меня! Этот жалкий скряга Катен! Или эпикуреец Ортебиз, которого, как ребенка, может утешить тысяча франков! На что они годны?! Им даже во сне не приснится крупное дело — Круазеноа!
При этом он настолько забылся, что даже засмеялся, проговорив громко:
— Да, это дело стоит четырех миллионов! А Поль? Поль женится на Флавии и, кроме того, что она будет счастлива, станет еще герцогиней с тремястами тысячами годового дохода!…
Закончив свои размышления таким предположением, Маскаро закончил писать, поднял на лоб синие очки, отворил средний ящик стола и спрятал в него написанное.
— Все вы здесь у меня, мои милые, — сказал он, постукивая пальцами по бумагам, лежавшим на столе. — И стоит только мне, простому комиссионеру, захотеть, я могу растоптать вас всех, как каких-нибудь мошек… Впрочем, на сегодня довольно, есть и другие дела…
Захлопнув ящик, он откинулся на спинку кресла, чтобы немного отдохнуть.
Через некоторое время в дверь постучали.
В комнату вошел Бомаршеф.
— Невероятно! — воскликнул он, едва переступив порог, — вы приказали мне собрать бумаги о деле молодого Ганделю…
— Да, когда будет время.
— Там кухарка одной дамы, нанятая через нашу контору, принесла необыкновенно важные известия, это просто счастливый случай!…
Маскаро пожал плечами.
— Ты дурак, Бомаршеф, — произнес он недовольно, — что там может быть такого, чтобы приходить в телячий восторг? Сколько раз тебе твердить, что любой случай — это только поле для игры, где можно и выиграть, и проиграть. Я играю уже двадцать пять лет, и было бы странно, если бы под конец мне перестало везти!