Рабы Парижа
Шрифт:
Рыцарь упал на колени перед своей дамой и стал покрывать поцелуями ее руки.
Доман едва не завопил от восторга.
Норберт обнял девушку. Она, не имея сил защищаться, тихо молила его о пощаде.
Диана любовалась своим избранником. Как прекрасен и благороден он был в эту минуту!
Юноша постепенно пришел в себя и смущенно просил Диану стать его женой.
— Скоро уже я буду свободен и кто тогда осмелится помешать мне следовать велениям сердца?
Девушка грустно покачала головой и мягко отстранилась от Норберта.
— Знаете
— Браво! — сказал адвокат в своей засаде. — Так вот, девочка, для чего ты его сюда позвала! Чтобы сообщить этому дурню то, что от меня же и узнала… Ничего. Тебе приятно давать уроки, ты хорошо их запоминаешь.
— Что? Я еще шесть лет должен оставаться рабом выжившего из ума старика?
— Норберт, я вас никогда не забуду.
— Вы опять меня оскорбляете! Потомок славных де Шандосов не может изменить своему слову!
— Но таков закон.
— И пускай он себе существует! В крайнем случае я вырву у отца согласие. Пусть даже силой…
При этих словах Доман с треском распахнул дверь.
Влюбленные вскрикнули от удивления: погруженные в свои чувства и мысли, они забыли о существовании адвоката.
— Черт его знает, куда запропастилось это проклятое письмо! — буркнул в сердцах измученный поисками хозяин, возвращаясь к гостям. — Ну да ладно. Мадемуазель де Совенбург, я обещаю вам, что у вдовы Руле все будет в порядке. А теперь, если не возражаете, давайте поговорим о ваших делах…
Юноша и девушка испуганно переглянулись.
— Вы, конечно, вправе сказать мне: не суйся, куда не просят. Но таков уж мой характер: не могу спокойно смотреть, как сильные притесняют слабых. Сразу же бросаюсь на помощь. Это принесло мне много страданий, но что делать! Натуру не изменишь. Я вижу, вы любите друг друга. И думаю, что только злоба людская мешает вам соединиться навеки…
— Милостивый государь! Вы забываетесь! — воскликнула оскорбленная Диана.
— Простите меня, мадемуазель, — поклонился Доман. — Я простой человек, почти крестьянин, не получивший светского воспитания. Если вам не угодно, чтобы я говорил, я готов молчать.
Норберт уже привык во всем полагаться на адвоката.
— Нет, нет, месье Доман! — сказал он. — Мадемуазель де Совенбург прощает вас. Говорите!
Но Диана молчала, и старый мошенник снова ушел, придумав пустячный предлог.
— Почему вы не доверяете ему, Диана? Он очень опытен и много раз давал мне хорошие советы.
— Вы хотите этому бессовестному ростовщику открыть нашу тайну?
— Он ее уже угадал.
— Он нас выдаст! Неужели вы не видите, что ради денег этот человек готов на все?
— Тем лучше. Если его можно купить за деньги, то давайте купим. Он будет молчать в надежде на хорошую плату.
— Делайте, как хотите.
Норберт позвал Домана.
— Мы все решили. Положение наше вам известно. Что вы нам посоветуете?
— Прежде
— А когда я стану совершеннолетним…
— Я в тот же день предложу вам три способа, с помощью которых мы вырвем согласие у ваших родителей.
Несмотря на предупреждение адвоката, влюбленные вышли из его дома, взявшись за руки.
Приближалась зима, и дворяне стали один за другим перебираться из родовых замков в Париж.
Маркиз де Совенбург, заядлый охотник, переехал в Пуату, чтобы не слишком удаляться от своих лесов.
Один только герцог, как всегда, остался зимовать в неуютном Шандосе.
Пуату был не за горами. Раза два-три в неделю Норберт приезжал в свою квартиру, переодевался в модную одежду и отправлялся гулять. Прогуливался он всегда в одном и том же месте — недалеко от потайной двери в ограде парка, окружавшего особняк маркиза де Совенбурга.
В условленный час эта дверь таинственно приоткрывалась — и юноша находил в парке Диану, еще более прекрасную, чем прежде.
Теперь ему не приходилось скучать в Пуату! К тому же он разыскал там Монлуи и часто играл с ним в домино в кабачке "Кастилия".
Монлуи окончил юридическую академию и теперь ждал весны, когда граф де Мюсидан возьмет его в Париж в качестве своего секретаря. Несмотря на блестящие перспективы, он предпочел бы задержаться в Пуату как можно дольше, потому что был страстно влюблен. Норберт иногда сопровождал его на свидания.
Откровенность за откровенность: маркиз тоже не стал скрывать своей любви к Диане, и частенько Монлуи отправлялся вместе с ним к известной читателю потайной двери.
Весной де Совенбург вернулся в Беврон. И снова Норберт и Диана гуляли вместе, лишь слегка углубляясь в лес, чтобы не слишком попадаться на глаза прохожим.
Однажды после свидания юношу вызвал к себе герцог и сказал, впервые обращаясь к нему на "вы":
— Радуйтесь, сын мой, я нашел для вас невесту. Свадьба — через два месяца.
Норберт стоял, как громом пораженный.
Отец не привык интересоваться его чувствами и, не замечая состояния юноши, спокойно продолжал:
— Я думаю, вам незачем объявлять имя девушки. Вы, наверно, и так уже угадали его?
Ответом было молчание.
— Это мадемуазель Мари де Пимандур. Вы не раз видели ее в церкви. Вспомнили?