Рабы свободы
Шрифт:
Ненавиж-ж-жу секту... – очень тихо шепчу я.
Ох, как же я ненавижу эту мерзкую пакость, поедом жрущую человечество...
– ...После столь позорного фиаско, которое ты потерпел в Београде, – продолжала Директор ПРЕС-Са, – я просто обязана тебя покарать строжайше. Правительство Солнцеворота, население которого очень мало пока что затронуто тоталитарной инфекцией и потому не ведает, чем грозит появление на планете миссий Объединённой церкви или филиалов какого-нибудь Общества взаимопомощи, уже объявило персонами нонграта всех сотрудников нашего тамошнего отделения и навеки депортирует их в двадцать четыре часа. Тебя же чинуши,
– Так это не оборот речи?..
– Ничуть. Есть в нашем ведомстве несколько таких дыр, номинально они числятся резервными убежищами для экстренной эвакуации персонала. В мирное время по штату им положены смотрители. Но при нашей всегдашней нехватке кадров... Словом, ты будешь первым, кто заполнит пустующую штатную единицу.
– Бум надеяться, что все на свете в это поверят и кто-нибудь Яме на меня настучит, – кивнул Григ.
Они, не сговариваясь, но синхронно обвели взглядами огромный зал кабинета и понимающе переглянулись. Это помещение тщательно экранировалось, само собой, однако скорее для перестраховки, чем по реальной необходимости.
Какое счастье, что Секта использует в качестве «информационных рецепторов» не электронные и даже не биоэлектронные «жучки», а только живые человеческие организмы. Иначе от прослушивания и сканирования довелось бы хорониться в глубоких подземных бункерах каких-нибудь. Определённые сложности это создаёт, конечно; вот как сейчас, когда ВАЖНАЯ информация должна быть не утаена тщательно, а наоборот, должна побыстрее достигнуть ближайшего «уха» Ямы... впрочем, чего-чего, а чутких ушей у Секты предостаточно.
Немерено.
УВЫ.
А на самом деле?..
Ты отправишься в дыру, Толя, по сравнению с которой самый зачуханный астероид покажется курортом.
И таковая числится в нашем ведомстве?!
Не числится, к счастью. Ни в единой ведомости. Но соответствующая штатная единица в кадрах имеется. – Генеральная допила свой кофе и отправила чашечку в бокс на столе. Пристально посмотрела на спецагента Григорьева и коротко обронила: – Экспериментальная.
И чести занять горячее местечко удостоен, конечно, я, любимчик начальства... – Анатолий поёжился, словно плечи его овеял холодный сквозняк.
Да. Это задание я для тебя приберегла. Я давно ждала, я знала, что рано или поздно наступит самый чёрный день и Яма примется за людей всерьёз. Видишь ли, на самом деле пока она с нами только баловалась. Разминалась, так сказать... тренировалась на отдельных группках населения.
Полный... гм, абзац?.. – Григ выпрямился на стуле, сильные его пальцы сжались в кулаки, карие глаза хищно сощурились. В этот момент он был больше всего похож на самого себя – лучшего оперативного сотрудника ПРЕС-Са. НАИБОЛЕЕ РЕЗУЛЬТАТИВНОГО СПЕЦАГЕНТА.
Ещё нет. Но скоро. Если не успеем. Я и ты. Больше некому. Точнее, ты... Против несметной толпы. И один в поле воин, когда отступать некуда.
Я понял. Похоже, и я подсознательно всегда ждал этого дня. Меня почему-то совершенно не смутили ваши слова, Ру-жена Николаевна. Даже полегчало на душе. Будто я наконец-то дождался слов, ради которых полтора десятка лет назад переступил порог батрасталльской вербовочной конторы ПРЕС-Са.
Саша Барсуков порадовался бы, что в решающий момент среди нас оказался подходящий человек, – произнесла командующая прессеров, взглянув на ближний торец второй сверху полки стеллажа;
– Я бы сама хотела, но... Не договорила.
Что уж тут было договаривать. И она, и Анатолий прекрасно знали, что поручать исполнение задания женщине, биологический организм которой в прошлом году отметил восьмидесятилетний юбилей, – абсурд. Никакой, даже самый богатейший опыт оперативной работы не поможет продолжить выполнение задания, если от физического перенапряжения сердце инфаркт рванёт или в мозгу сосуд лопнет...
НО КАК ХОЧЕТСЯ!!!
Желание поменяться с Григом местами буквально ПОЛЫХАЛО во взгляде легендарной ветеранши ПРЕС-Са, той самой, что некогда была известна под основным рабочим псевдонимом Обер-Фрау («Сверхженщина» в переводе на русский, «Superwomen» по-английски) и официально считалась героически погибшей на боевом задании... Двадцать шесть лет тому назад появилась её звезда памяти на стене центрального вестибюля штаб-квартиры ПРЕС-Са.
На Муравьеда завистливо смотрела единственная из выживших на сегодняшний день (дожила инкогнито, но – реально!) сотрудниц Службы, которая в своё время, восемнадцатилетней девчонкой, получила служебное удостоверение из рук самого отца-основателя ПРЕС-Са, Эндрю Сандерса. За три года до этого судьбоносного события будущая Обер-Фрау потеряла мать и сестру (в первоначальной фазе бытия новорожденная Я-Мы почему-то поглощала исключительно женщин)... Мать-основательница Ли Тханг Су, заместитель начальника отдела, стояла рядом с Сандерсом и затем вручила юной Руженке личное оружие.
Этот старый ручной «калашников», который и сейчас спрятан в кобуре, прильнувшей к бедру Генеральной. Тогда лучевик, конечно, был новеньким и сияющим, а новоиспечённая опера-тивница даже в горячечном бреду не сумела бы вообразить, что когда-нибудь доведётся ей поменяться местами с ПЕРВЫМ руководителем недавно сформированного в рамках Департамента безопасности Метафедерации антирелигиозного отдела. Что в будущем уготовано ей взвалить и нести бремя ответственности девятого по счёту главного пресс-командира. Незадолго до своей гибели Сандерс пребывал уже в должности не начальника отдела, а Генерального Директора структуры, выделенной в особый, самостоятельный департамент и переименованной в ПРЕС-Службу. Буквально за считанные годы Яма настолько разрослась и расширилась, что члены Метапарламента вняли набатным призывам сотрудников «антиклерикального» отдела ДБМф и уразумели: человеческие умы на корню выкашивает не просто очередная тоталитарная секта, вошедшая в моду, а нечто большее, смертельно опасное в прямом смысле этого слова...
И тем паче не могла Ружена Обская предвидеть, что второй раз в жизни поменяться местами с важнейшим на данный день сотрудником Службы ей не удастся.
И что из-за этого старому сердцу будет НАСТОЛЬКО БОЛЬНО.
– ... Грех жаловаться мне, – опускает Директор горящий взор. – От меня хоть какая-то польза, я хоть тыл могу обеспечить, спину тебе прикрыть. А ребята и девчонки не дожили...
Молчу. В такие мгновения вякать – кощунственно.
– Я тебе ещё одну заварю, а ты послушай пока, зачерпни инфу, – произносит шеф, развернув кресло влево градусов на девяносто и старательно от меня отворачивая лицо. И я стараюсь коситься в противоположную от неё сторону. Огненный взгляд я выдержал, пусть и с предельным напрягом, но спокойно смотреть на невольные слёзы старой женщины – выше сил. Даже моих почти беспредельных.