Рабыня для чудовища востока
Шрифт:
— Сейчас по очереди примите клятвы. Говорит на нашем языке, его голос звенит от силы, угадываю в нем нотки Владыки. Словно главный оборотень сейчас проник в каждого волка, пропитал собой пространство, и контролирует каждую вибрацию не только в зале, но и за его пределами.
— Владыка наш, солнце наших сердец, позволь самкам, принести клятвы верности, — Басир поворачивается к главному оборотню и склоняет голову. — Отсечь прошлую жизнь, и служить верой и правдой воинам Шантары.
— Пусть прольется солнце в их кровь, — Владыка, благосклонно кивает, делает грациозный взмах рукой, татуировка вспыхивает ярким пламенем. Девушки около меня тихо охнули.
Раздается грохот. Чужой, посторонний. Не должно его сейчас быть. Он мешает. Нарушает таинство. Снова в голове эти подсказки извне.
— Великий Владыка! Алифар! Это нужно прекратить! Немедленно! — по залу быстрым шагом прямо к главному оборотню идет нечто.
Косматый мужчина, я даже не могу сказать оборотень он или человек, или еще кто-то. Серо-седые засаленные пряди спадают ему на лицо. Одет в какой-то балахон, сшитый из разноцветных грязных тряпок. Что создает диссонанс, в сравнении с опрятными и чистыми оборотнями. В руках у него посох с синим камнем на конце. Он сжимает его рукой с черными огромными ногтями. Передвигается очень быстро, и каждый шаг сопровождается кряхтением и сопением.
— Как ты посмел нарушить таинство, Бурхан? — голос владыки спокоен, в нем нет никаких эмоций, но он заставляет вздрогнуть.
— Прости меня, Владыка! Но ради святого Солнца, я должен был! У меня не было выбора! — он поворачивается и впивается в меня маленькими красными свиными глазками, — Она! Погибель и смерть в этой человеческой самке! Твоя погибель, Алифар! Крах великой Шантары! Мучения наших волков! Ее надо немедля разорвать, а куски плоти сжечь!
Странный оборванец ведет себя вызывающе. Он начинает метаться по залу, выкрикивая: «Сжечь!». Подбегает к оборотням, трясет перед ними посохом.
— Подойди, Бурхан, — голос Владыки заставляет его застыть на месте, прекратить свою беспорядочную беготню.
Меня же пронизывает чувство омерзения. Хочется вышвырнуть за шкирку это грязное существо. Чтоб он был как можно дальше от меня. От него исходит жуткий запах прогнивших фруктов. Он душит. Вызывает рвотные позывы. А еще в душе нарастает ярость, чувство гадливости и презрения. Эмоции настолько острые, что едва удается совладать с ними. Я и сама не прочь умолять Владыку убрать непрошеного гостя. Выгнать. Изгнать.
Старик замешкался. Потоптался на одном месте. Потом уже далеко не так уверенно пошел к волку.
— Алифар, ты мне, как сын, ты моя отрада. Я тебе посвятил жизнь! — он говорит заискивающе, но головы не склоняет. Только хаотично качает и трясет ей.
— И решил поиграть во вседозволенность? — рука волка неспешно гладит голову змеи. Голос звучит как удары хлыста. Ровно, вкрадчиво, убийственно. Ощущаю, разряды жалящей энергии. Лохматый мужик пятится назад, крепче сжимает свой посох.
— Я был в краях неверных. Выполнял поручения. Ты знаешь, если бы не острая необходимость, я бы никогда не посмел прервать свою миссию. Но я почувствовал беду, гибель, черную отраву, что несет в себе самка. Над ней сгущается беда, и если сейчас ее не уничтожить, она обрушится на наши головы. В первую очередь на твою, Алифар. Ты потеряешь все. И народ твой погибнет, ибо победит мятежная сила зла.
— Спрашивал ли я твоего совета? — Владыка делает едва уловимый жест рукой, и старик падает на колени, утыкается лбом в пол.
— Меня призвало Солнце! Оно нашептало, чтобы
А я отчетливо понимаю, что сейчас один кивок головы главного волка, и меня действительно разорвут на части. Моя жизнь в его руках. И я ничего с этим не могу сделать. И совсем не понимаю, чем я так не угодила старикашке. Мы ранее не виделись. Я ничего ему не сделала. Да и какое в принципе ему может быть дело до обычной рабыни.
Они говорят на их языке. Я пытаюсь сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Нельзя им показывать, что я их понимаю. А может, старик почувствовал странности, происходящие со мной? Знает нечто неведомое даже мне? Не могу решить эту головоломку. И будет ли это все иметь значение, если Алифар примет решение не в мою пользу…
Глаза волка больше не искрятся солнечной энергией, они потемнели, приобрели багровый оттенок. В зале все притихли. Никто не перешептывается, кажется, даже не дышат.
— За неповиновение следует кара, — Владыка, смотрит на одну из сидящих рядом огромных пантер. Взмах ресниц, повелительный взгляд. Между ним и животным происходит немой диалог.
Пантера встает со своего места. Медленно подходит к старику, скалится, и хватает его за шиворот. Тащит к выходу. Он упирается, орет.
— Ты не можешь меня убить! Свет моего сердца! Мой повелитель! — он бьет пантеру палкой. Пытается вцепиться своими жуткими черными ногтями за пол.
Алифар даже не смотрит на старика. Словно его уже и нет тут.
— Разве ты не слышал, что я сказал! Неужели зло настолько сильно, что уже затуманило твой разум! — продолжает вопить оборванец.
— Бархан, не испытывай судьбу, не ровен час, действительно накличешь смерть, — Басир идет следом за орущим стариком и пантерой. — Ты не бессмертен, и у всякого расположения есть предел.
— Донеси до него истину хоть ты, Басир! Он слеп. Мятежное зло уже на пороге! — его тащат мимо меня. Слишком близко. Смотрит на меня с ненавистью, презрением и… страхом. От его взгляда, кажется, по телу проползают сотни скользких червей. Словно что-то мерзкое, похожее на вязкую слизь, хочет пробраться ко мне в душу, отравить там все, уничтожить. Я изо всех сил не пускаю это. Отталкиваю, сопротивляюсь.
Старик фыркает, сморщенное лицо покрывается красными пятнами. Он хватает свой посох и направляет на меня. Синий камень на конце загорается, и в меня летит молния. Не успеваю вскрикнуть, испугаться. Все происходит за долю секунды. И вот уже вижу перед собой спину Владыки. Ощущаю его аромат. Закутываюсь в него как в спасательный щит. Жадно вдыхаю воздух, пропитанный Алифаром. Там исцеление, там защита. Только так я могу вытравить из себя смрад старикашки.
Волк выхватывает у него посох из рук. Ломает его на мелкие кусочки, а камень швыряет к себе на подушки. Проводит рукой над лицом оборванца, тот истошно вопит. Так визгливо и громко, что у меня закладывает уши. Потом, не сказав ни слова, не взглянув на меня, Владыка возвращается на свое место.
Незваного гостя выносит пантера. Басир шепчет мне, проходя мимо:
— Повезло тебе, если бы Бархан попал — длинная смерть в муках, от которой нет спасения.
Я предпочла промолчать. Мне нечего ему сказать. Да, и я сомневаюсь можно ли мне вообще сейчас открывать рот. Варварские законы, столько потрясений, вопросов. Но отчего-то для себя я приняла решение — я дам клятву.