– Да, я помню, как в то лето мы с сэром Персивалем отправились в дальнюю дорогу. Сэр Персиваль был одним из лучших моих учеников. Хотя он безусловно не смог бы никогда
сравниться с Артуром, который, хоть и был королём, но тоже обучался у меня премудростям. – Мерлин пожевал губами. Похоже его унесло куда-то очень и очень далеко в его прошлое. – В общем, погоды стояли прекрасные. Что может, право слово, быть прекраснее предсказанной тобой погоды, да… И мы, чтобы укрыться от дождя, зашли в трактир, что находился на пересечении двух дорог близ городка, что ныне зовётся Гастингсом. Я назвал бы и его старое имя, но, боюсь, вы ничего бы не поняли, тут важен перевод и… да, контекст, – слово «контекст» старик произнёс с такой интонацией, что Сириус сразу понял весь «контекст» без всякого перевода. – Хотя признаю, зная его, вы бы поняли, что мы были почти на месте и потому могли себе позволить переждать грозу, да… Должно
упомянуть, что дочери трактирщика славились на всю округу своей натурой и были любительницами взбивать гостям перины, а потому нас вовсе не испугала необходимость укрываться от бури всю последующую декаду… И вот, когда снег наконец расчистили, мы отправились в обратный путь, полностью удовлетворённые.
Когда Мерлин замолчал, Сириус услышал странный свистящий звук. Звучал Фарфуркис. Он сидел над своим блокнотом, обхватив голову руками, и втягивал воздух. Хлебовводов немо, по-рыбьи разевал рот. Выбегалло, красный, как телефонная будка, втянул голову в плечи, будто пытаясь спрятаться в собственной бороде.
Лавр Федотович молчал.
Звук всё длился и длился. Фарфуркис, и так являющийся обладателем солидного живота, с каждой секундой всё увеличивался. Наконец, когда казалось, что катастрофы не избежать, объём его лёгких закончился, и в комнате повисла тишина.