Шрифт:
Глава 1
Подперев щеку ладонью, директриса вздохнула, будто с похорон пришла, и с жалобной ноты начала:
– Опять пришел наш мент за данью. Пойди к нему. При тебе он стесняется обдирать нас, да и заходит-то на тебя посмотреть.
– Мне что, уволиться? – пыхнула Маля.
– Я ж не к тому, – протянула Валентина Григорьевна. – Он теперь и без тебя будет дань собирать. По привычке. Иди, он в сборочном, а я его видеть не могу.
На смуглых щеках Мали выступил матовый румянец негодования. Мент Витя, обеспечивающий порядок на данном отрезке улицы, раз
– Не выходите из кабинета! – повелительным тоном бросила Маля и побежала в цех, пряча закрученные в спирали волосы под косынкой. В коридоре ее поджидала толстушка Зина. – Зинка, что у нас залежалось?
– Ириски… килограмма три… потом зефир…
– Тащи все, нагрузим нашего Витю.
– Несвежим?! – вытаращила испуганные глазищи Зина.
– Тащи! – прикрикнула на нее Маля и вошла в цех, где торты украшали кремом. Витю она сразу увидела, на нем же нет белого халата. Она нацепила на лицо игривую улыбку: – Виктор! Почему ты здесь? Упадет волос в торт, нас потом вместо него съест Роспотребнадзор.
– Да у меня волос-то немного, – поглаживая раннюю лысину, сказал он и тоже украсил наглую, жирную рожу сальной улыбочкой. – Здравствуй, Малика.
– Витя, – повела она черными бровями. – Мое имя произносится с ударением на последний слог.
– Ай, – всплеснул он пухлыми и загребущими лапами. – Я забываю.
Алчные глаза Вити скользнули по ее фигуре, а Маля будто напоказ себя выставила: одной рукой оперлась о стол, отставив заманчивый зад и положив вторую руку на бедро. Круглолицая Малика, девушка явно с восточной примесью, с пухлыми губами, с черными глазами и выпуклыми формами, давно его прельщала. Но Витя знал: этот виноград пока зелен, потому лишь сглотнул слюну, облизнул высохшие губы. Девчонки в цеху, наблюдавшие за ними, захихикали, а Маля, обнажая два ряда ровных белых зубов, спросила:
– Ириски возьмешь? Свежие, мягкие, ну просто тают во рту. – Свежие ириски как раз твердые как камень, но чем больше они лежат, тем мягче становятся.
– Ну, пару килограммов… если ты настаиваешь…
– Три. Бери, Витя, три килограмма.
– А Валентина Григорьевна тебя не того?.. Кстати, где она?
– Ее нет. Ради тебя, Витя, приму нагоняй. Зина! – позвала она, глядя на него почти с обожанием. Влетела Зина, вытерла красное лицо куском марли и преданно уставилась на мента. – Подготовь для Вити набор…
– Уже готово… – шмыгнула носом та. – Завернуть?
– Заверну я сама. Идем, Витя.
Выйдя в маленькую комнату, где стояли многоярусные столы для готовых изделий, которые потом переносили в кафетерий и кондитерскую, она упаковывала в тонкую бумагу ириски, зефир, мармелад, пастилу – то, что подносила Зина. Витя вышагивал вокруг, задерживая плотоядный взгляд на аппетитных изгибах тела Малики. Когда Зина в очередной раз убежала, он квакнул:
– Ты сама как бланманже.
– Но я несъедобная, Витя. Отравишься.
Уж ему-то не знать. Однажды была слабая проверочная попытка пощупать, настоящие у нее выпуклости или подложенные. Ее реакция оказалась
– Мне бы тортик еще… – застенчиво произнес он.
– Тортик? – улыбнулась Маля. – Зина! – Та, словно ждала за дверью, просунула голову в щель. – Тортик для Вити.
– Ага. – Та убежала и появилась снова с большой коробкой. – Вот.
Витя забрал сумки и коробку и пошел по длинному коридору.
– У, гад, – процедила Зина. – Чтоб у него кишки слиплись! Ой, Малика, он же всего две сумки взял!
– И тортик. Что за торт принесла?
– Как ты сказала… просроченный.
– Молодец. Может, его пронесет, а?.. – Обе заливисто расхохотались, через минуту Маля вспомнила: – Господи! Я же мужу не позвонила!
И помчалась к телефону, ведь с мобилы звонить дорого. Набрав номер, послушала гудки, а когда он взял трубку, торопливо заговорила:
– Ты пил? Меня задержали, мент Витя приходил за данью.
– Малек, ты зря отрываешься от работы…
– Не ворчи. Если я не напомню, ты забудешь принять лекарства. Через час надо еще таблетку выпить, помнишь? – Он вздохнул. – Не вздыхай. Звонила и буду звонить. Лялька пришла? Через полчаса укол надо делать.
– Не пришла. Придет, не переживай.
– Ну все, пока. Целую. – И Маля повесила трубку.
После работы она забежала в продуктовые магазины, нагрузилась под завязку. Сегодня выдали зарплату – деньги жгли карман, пришлось истратить значительную часть. Заскочила в аптеку, купила лекарства и шприцы, уложив все в сумку, зашагала уверенной походкой домой. Маля теперь твердо стояла на ногах, к тому же была довольна абсолютно всем, и это отложило отпечаток на всем ее облике. Теплый вечер первых дней сентября с робким и терпким запахом осени придавал ей дополнительные силы, усталости не было, собственно, кто устает в двадцать девять лет?
Пройдя под каменной аркой во двор, Маля от неожиданности остановилась и зажмурилась – по глазам внезапно ударил яркий свет фар. До этого она не подозревала, что на пути стоит автомобиль. Секундная пауза – и сумки из рук Мали вырвали, после чего ее подхватили под руки какие-то типы и затолкали в машину на заднее сиденье.
Шок был сильным, но Маля ни звука не проронила, ехала молча меж двух парней, державших ее за руки. Старалась дышать потише, чтобы по дыханию они не определили, в каком она состоянии. Маля не потеряла самообладания, лихорадочно соображала, кто эти люди и зачем ее утащили. Вдруг с первого сиденья развернулась туша, в полумраке блеснув зубами, потом туша сказала самоуверенным тоном:
– Спокойно, Монтана, мы свои.
Она узнала этот голос, да и его владельца тоже, хотя он сильно заматерел. На миг закрыла глаза, чтобы собрать волю в кулак, потом открыла их и хлестко спросила:
– Что надо?
– Повидаться захотелось, – ответил он.
– Свиданье нужно было назначить, – процедила Маля.
– Так ты ж не придешь, – скалился он.
– Руки! – рявкнула она, ударив локтями парней по обеим сторонам.
– Уй, е! – скрючило одного. – Прямо под дых…
Туша расхохоталась: